Собрать мозаику (СИ)

Воспоминания о Джейсоне Тубертоне взволновали меня и стали мучить вопросы: «Сколько сейчас мне лет, и как давно я была такой ранимой и беззащитной? Неужели та Лорианна и я — это один человек? Та наивная лерина и вот это недоразумение в бинтах и с трубками? Она — с таким горячим сердцем и я — с истерзанной душой и пустотой внутри?»

С того дня, как атер Кирстан Стефанович произнес имя «Джейсон», я не сразу, но постепенно вспомнила себя — маленькую тангрийскую лерину, родителей, слуг, дом, Джейсона Тубертона, его семью и город-крепость Зардан, в округе которого мы жили. Эти воспоминания из детства, от которых было и тепло, и больно одновременно, словно кусочки сломанной мозаики, постепенно складывались в рисунок детства и юности.

Но дальше шестнадцати лет воспоминания упорно не продвигались. Они повторялись, пока, наконец, я их не запоминала, и я пыталась снова и снова продвинуться хоть чуть-чуть дальше, но все было бесполезно.

Все дни в госпитале были одинаковые, полные боли, постоянных инъекций, поглощения безвкусной еды и разговоров с сестрой Таисией или атером Кирстаном Стефановичем. Последнего я пока не могла воспринимать, как близкого друга, что бы он там не говорил о наших отношениях ранее. Я так и обращалась к нему только на «вы» и только через «атер».

Иногда приходил главный целитель госпиталя — господин Йович, который осматривал меня, недовольно кривил тонкие бледные губы, впивался в меня пронзительным неприятным взглядом, и резким голосом спрашивал одно и то же:

— Вспомнила что-нибудь?

Я отрицательно качала головой, и он уходил, жутко недовольный.

Подсознательно главный целитель вызывал у меня чувство страха. Он не сделал ничего плохого, но я чувствовала, что он ненавидел меня, когда смотрел холодными глазами, которые всегда выражали неприязнь.

Сестра Таисия нашептала мне, что он пока верит в то, что я ничего не вспомнила, потому что у меня были очень серьезные травмы головы, а она пока не стала никому сообщать в отчетах, что я кое-что вспомнила из прошлого.

А однажды я снова чуть не умерла.

Я проснулась от нехватки дыхания. Что-то мягкое было очень плотно приложено к лицу и не давало дышать. Привязанная к кровати, я не могла сопротивляться, а воздуха катастрофически не хватало. Прежде, чем потерять сознание, в мыслях мелькнуло, что третья попытка меня убить завершится, по всей видимости, удачно.

Когда я пришла в себя, то увидела незнакомых мужчин в белых халатах, которые суетились вокруг, подключая трубки от меня к аппарату жизнеобеспечения. Увидела бледное потерянное лицо атера Кирстана и взволнованное лицо сестры Таисии, злое перекошенное лицо главного целителя и раздраженное лицо пожилого незнакомца.

Когда я открыла глаза, все резко замолчали и уставились на меня.

— Очнулась, — с огромным облегчением выдохнул атер Кирстан.

— Слава Пресветлой Богине! — тихо воскликнула сестра Таисия, приложив на эмоциях ладошки к щекам.

Незнакомец подошел и пристально стал рассматривать меня.

— Ну, и напугали вы нас, лера Тубертон, — холодно произнес он хорошо поставленным голосом. — Вас собирались убить в третий раз, но мой племянник вовремя зашел в палату и поймал преступника с поличным.

Я не отрывала взгляда от незнакомого лица мужчины, поняв, кто передо мной. Дядя атера Кирстана Стефановича и сам военный министр Марилии. Я узнала бы его и по голосу, который слышала, когда он отчитывал капитана Бейкалича в тюремной камере. Это воспоминание появилось недавно.

— Несмотря на ваше тяжелое состояние, я вынужден задать несколько вопросов, лера Тубертон, — все также холодно продолжил военный министр. — Всех прошу оставить нас наедине, — повернулся он к остальным присутствующим.

— Но, уважаемый атер Турнович, лера Тубертон только что чуть не умерла! — стал возражать атер Кирстан, еле сдерживая гнев.

Но дядя не стал его слушать.

— Именно поэтому я и собираюсь ее допросить, уважаемый атер Стефанович, — насмешливо перебил его военный министр.

— Но, дядя… — опять попытался возразить атер Кирстан.

— Вон! — в бешенстве зарычал атер Турнович. — Пошли все вон!

Атер Кирстан отшатнулся и еще больше побледнел, сжал губы в злую тонкую линию. Он внимательно и обеспокоенно посмотрел на меня, я ответила ему беспомощным и испуганным взглядом. Он решительно сделал шаг по направлению к дяде, но тот в бешенстве заорал:

— Пошел вон! Иначе я отстраню тебя от этого дела!

И атер Кирстан вышел, в бессилии сжав кулаки. Остальные давно исчезли по первому приказу военного министра.

— Итак, дорогая лера Тубертон, я долго не собираюсь вас утомлять, — обратился ко мне министр ровным спокойным голосом, как будто не он только что орал на присутствующих людей. — Вас сегодня чуть не убили. Думаю, попыток больше не будет, потому что мы нашли и заказчика, и исполнителя преступления, — он замолчал и выразительно выгнул бровь.

Я же внимательно слушала его.