Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

3

Вокруг молчала смрадная тем- ница. Я бился в ужасе и скреб осклизлый рот. Порой под факелом в дверях мелькали лица, и я вставал и к ним покорно шел. Не разгадать по сводам коридоров, по их глазам, по гулкости шагов... Нельзя унять сер- дечных переборов, нельзя сказать: сего- дня я готов... Палач в обличьи черном и ужа- сном, плач жертв его и дикий страшный крик... Перед лицом жестоким и бесстрастным я сам терял и разум и язык. Я

подходил к ужасному допросу. «Где жил ты раньше?» – «Жил? Сре- ди людей, где домики спускаются с откоса среди садов и золотых полей». «Что делал ты?» «Я жил в своем стремленьи и жизнь борол в стремлении своем». «Ты жил всегда от всех в уединеньи. Что делал ты в уединеньи том? Зачем людей ты избегал, несча- стный, что делал ты один в ти- ши ночей? Какою силой темной и опасной всегда чуждался девичьих очей?» Я отвечал, что ложь мне неизвест- на, что темных сил я никогда не знал; чт'o знал всегда, так это свет

небесный. Но голос тот словам не доверял. «Чтобы судить по праву человечно, я должен трижды всех предупре- ждать –: сознайся лучше нам чисто- сердечно, чтоб не пришлося к пыт- кам прибегать». И сильною жесто- кою рукою меня вели к немому палачу... «Ну хорошо, я все сейчас от- крою и все, что было только, рас- скажу... «У правого и благостного Бога так много дней и благодатных сил. А я себе желаю так немно- го и о себе так редко я просил. Я создан так, что мне не надо шума, ни женщины, ни славы, ни семьи. Во мне всегда одна немол-

чна дума о счастьи чуждом тле- нья и земли. «Я собирал небесный жемчуг смело, но негде мне тот жемчуг сохранять, и расточитель – дерзостное Тело его всегда умело расточать. И с той поры я с ним в борьбе жестокой. Оно ночами тушит свет лампад, оно сетями в омут свой глубокий меня влечет – вле- чет меня назад. Девичий взор глубокий обращает, чтоб погубить мой взор и взор ее. И в той борь- бе душа изнемогает и не выносит силы из нее. И я тогда решил сразиться с телом последним боем смертным¹ и глухим. В своем порыве этом неумелом

я был повергнут² в тьму ночную им. «Но есть во мгле глухой еще надежда: на грани жизни есть по- следний миг, когда спадает тело, как одежда, и крик его – такой бессильный крик. Последнее идет освобожденье, и ваши пытки, плети и допрос еще возможней делают спасенье и приобщенье благодатных гроз...» «Но почему другие так же точно лампады жгут, но не бегут тол- пы?.. Поправь, что здесь не верно и не точно, и показанья эти подпиши...»

–––––