Сочинения в 3-х тт. Том 3

— Конечно. — Мне ничего не стоило придать своему голосу такое же безразличие, с каким говорил он. — Спокойной ночи.

Я вернулся к себе в номер, лег в постель и уснул.

Проснулся я поздно и решил позавтракать в номере. Я уже заканчивал завтрак, когда в дверь негромко постучали. Полный мужчина, в помятой серой форме и с широким тесаком на поясе, шагнул в комнату, отдал честь, протянул мне белый прямоугольный конверт, голодными глазами посмотрел на американские сигареты на столике и усмехнулся, когда я предложил ему одну, затем снова отдал честь и вышел.

На конверте стояло мое имя, написанное мелким, очень четким и округлым, но отнюдь не детским почерком. Внутри была записка, вышедшая из-под того же пера: «Министр полиции сожалеет, что дела не позволяют ему встретиться с Вами сегодня». После подписи, «Ромен Франкл», стоял постскриптум: «Если Вам будет удобно заглянуть ко мне после девяти вечера, то я, возможно, сумею сберечь Вам немного времени. Р. Ф.». Ниже был сообщен адрес.

Я положил записку в карман и крикнул: «Прошу!» — еще на один стук в дверь.

Вошел Лайонел Грантхем. Лицо у него было бледное и обеспокоенное.

— Доброе утро, — поздоровался я как можно непринужденнее, делая вид, будто уже и забыл о событиях вчерашнего вечера. — Вы уже позавтракали? Садитесь…

— О да, благодарю. Я поел. — Его красивое лицо немного покраснело. — Что касается вчерашнего вечера… Я был…

— Забудьте об этом! Никто не любит, когда вмешиваются в его дела.

— Это очень любезно с вашей стороны, — промолвил он, теребя в руках шляпу. Потом, прокашлявшись, продолжал: — Вы сказали… что поможете мне, если я захочу.

— Да. Помогу. Садитесь.

Он сел, закашлялся, провел языком по губам.

— Вы никому не рассказывали о вчерашнем случае с солдатом?

— Нет.

— Вы могли бы продолжать хранить молчание?

— Зачем?

Он посмотрел на остатки моего завтрака и ничего не ответил. Я прикурил сигарету и, ожидая ответа, стал пить кофе. Грантхем задвигался на стуле и не поднимая головы спросил:

— Вы знаете, что ночью убит Махмуд?

— Тот мужчина, что был с вами и Эйнарссоном в ресторане?

— Да. Его застрелили перед собственным домом сразу после полуночи.

— Эйнарссон?

Парень даже подскочил.

— Нет! — закричал он. — Почему вы так думаете?

— Эйнарссон знал, что Махмуд заплатил солдату за убийство, поэтому он или убрал Махмуда сам, или приказал кому-то его убрать. Вы не говорили ему о нашем вчерашнем разговоре?

— Нет! — вспыхнул Грантхем. — Не очень-то приятно, если твоя семья относится к тебе как к мальчишке и присылает человека для надзора над тобой.

Я высказал предположение:

— Он послал вас, чтобы вы предложили мне работу, о которой шла речь вчера вечером, и одновременно предупредили, чтобы я не рассказывал про того солдата. Так?

— Так.

— Хорошо, тогда предлагайте.

— Но он же не знал, что вы…

— В таком случае что же вы собираетесь делать? — спросил я. — Если вы не сделаете мне предложение, то вам придется объяснять ему, почему вы этого не сделали.

— О Господи, вот беда! — устало посетовал Грантхем и, опершись локтями о колени, положил голову на ладони. Он смотрел на меня растерянным взглядом мальчугана, который вдруг понял, что мир слишком сложен.

Лайонел Грантхем созрел для разговора. Я улыбнулся ему, допил кофе и стал ждать.

— Понимаете, я не хочу, чтобы меня привели домой за ухо, — неожиданно промолвил он с каким-то детским вызовом.

— Вы же знаете, я не собираюсь вас принуждать, — успокоил я парня.

Мы снова немного помолчали. Я курил, а он сидел в той же позе и размышлял. Затем он смущенно задвигался на стуле и выпрямился; лицо его стало пунцовым.

— Я хочу попросить у вас помощи, — наконец промолвил Грантхем, стараясь не выдать своего крайнего смущения. — Я расскажу вам всю эту историю. Но если вы будете смеяться, я… Вы ведь не будете смеяться, правда?

— Если это действительно смешно, то, может, и буду. Но это не помешает мне помочь вам.

— Хорошо, тогда смейтесь! Это очень смешно! Вы должны хохотать! — Парень глубоко вдохнул воздух. — Вы никогда не думали… Вы никогда не думали о том, чтобы стать… — Он замолчал, посмотрел на меня с отчаянной решимостью, а затем, собрав всю свою волю, почти выкрикнул: — Королем?!

— Возможно. Я думал о многом. Наверное, была у меня и такая мечта.

— Я познакомился с Махмудом на приеме в посольстве в Константинополе. — Лайонел начал рассказ, «выстреливая» слова с такой быстротой, словно радовался, что избавлялся от них. — Он был секретарем у президента Семича. Мы подружились, хотя я и не был от него в восторге. Это он уговорил меня приехать с ним сюда и отрекомендовал полковнику Эйнарссону. Потом они… Без сомнения, этой страной управляют плохо. Я бы никогда не дал согласия, если бы это было не так.

Они готовили революцию. Но человек, который должен был ее возглавить, только что умер. Помехой была и нехватка денег. Поверьте… меня толкнуло на это не тщеславие. Я верил — и верю до сих пор, — что это могло быть… что это будет… на пользу стране. Они сделали мне предложение: если я буду финансировать революцию, то стану… то смогу стать королем.