Сочинения в четырех томах. Том 1

— Этот новичок, — вернул меня к действительности Гарольд, — в прошлую субботу нам всю тренировку испортил. Я знаю, ты тут ни при чем, на нем управлялся другой жокей, но… в общем, запомни: он должен четко видеть препятствие. Так что придется тебе сразу вырваться вперед и вести соревнование так, чтобы никто не заслонял твоей лошади изгородь. До финиша ему не добежать, но трасса велика, и мне не хотелось бы, чтобы его затолкали и ослепили раньше времени. Усек?

Я кивнул. В заезде участвовало двадцать три скакуна — количество почти максимальное для скачек подобного типа. Лошадь Гарольда неуклюже топталась на площадке для выводки и от нервного возбуждения уже успела покрыться пеной. Я знал из опыта, что обращаться с такими животными нужно мягко и ласково.

«Жокеям приготовиться», — услышал я голос из репродуктора, после чего мы с лошадью довольно благополучно двинулись на старт. «Только бы мне сразу взять темп, — думал я, — если отстанем — быть беде».

Раздался выстрел стартового пистолета, и мы рванулись вперед. Первая изгородь. Мы лидируем, как нам было велено. Все в порядке, малыш, молодец, хороший прыжок. Вторая изгородь. Мы впереди. Ничего, малыш, сойдет, держись. Третья изгородь. Мы впереди, как нам было велено. Никудышный прыжок, и сейчас я сверну себе шею. Мой скакун вместо того, чтобы выбросить ноги вперед, заплел их под брюхом — точь-в-точь такой же фокус он проделал на субботних тренировках, — и мы вместе рухнули на дерн беговой дорожки под копыта двадцати трем лошадям, мчащимся во весь опор.

Лошади изо всех сил старались перескочить простертых на земле скакуна и всадника, но их было так много и они шли на такой скорости, что могли не задеть меня только чудом. Чудес не бывает. Я сбился со счета, сколько раз летящие в галопе копыта ударили меня по груди, спине, животу, голове… и чувствовал себя тряпичной куклой, которой играют в футбол злые мальчишки.

Такое уже случалось и может случиться опять. Скорчившись от боли, я разглядывал ближний пучок травы и думал, что только последний идиот станет зарабатывать на жизнь таким способом.

И едва не рассмеялся. Не в первый раз посещают меня подобные мысли. Всякий раз, когда я вот так валяюсь в грязи, у меня появляются основания считать себя идиотом.

Подоспела «скорая помощь», ко мне протянулись десятки рук. Вроде ничего не сломал. Спасибо, господи, за крепкие кости. Я обхватил себя руками, словно так мог утишить боль.

Лошадь поднялась на ноги и ускакала прочь — что ей сделается… Карета «скорой помощи» довезла меня до трибун, я убедил доктора, что у меня более или менее все на месте, и, шатаясь, медленно заковылял в раздевалку, где ждал меня мой надежный гражданский костюм.

Когда я вышел из раздевалки, большинство тренеров уже разошлись по домам, но Гарольд стоял у двери и, поджидая меня, беседовал с Беном, главным разъездным конюхом.

— Ну как ты? — грубовато спросил он.

— Порядок.

— Я отвезу тебя домой, — заявил он не терпящим возражений тоном. — На твоей машине поедет Бен.

Я посмотрел на их добрые встревоженные лица, не стал спорить и, порывшись в кармане, протянул Бену ключи.

— Да, грохнулся ты сегодня — врагу не пожелаешь, — сказал Гарольд, выезжая из ворот. — Я здорово испугался за тебя.

— Угу.

— Когда увидел, что ты поднялся, так обрадовался.

— Лошадь не пострадала?

— Нет.

— Чертова скотина, и откуда только у нее ноги растут.

К Ламбурну ехали молча. Я чувствовал рядом дружеское плечо Гарольда. Меня знобило. Мучительно ныло тело, но это пройдет. Я быстро поправлюсь, так было и будет всегда, пока не постарею. Жаль, что душа устает раньше тела.

— Если Виктор Бриггс вдруг объявится, скажи мне, — попросил я Гарольда.

Он искоса взглянул на меня.

— Хочешь с ним повидаться? Ты же знаешь, ни к чему хорошему это не приведет. Виктор всегда поступает, как хочет.

— Мне надо знать, чего он хочет.

— Почему ты не пустишь все на самотек?

— Пробовал, не получается. Я должен с ним поговорить… но ты не волнуйся, я не стану лезть на рожон. Лишаться работы мне, сам понимаешь, ни к чему, и я не хочу, чтобы Виктор передал лошадей другому тренеру. Не бойся, я знаю, как себя вести. Но поговорить надо.

— Что ж, валяй, — согласился Гарольд, все еще сомневаясь. — Увижу его, скажу.

Машина затормозила у двери моего дома.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросил Гарольд. — Выглядишь ты неважно… И упал ты — как вспомню, так вздрогну…

— Сейчас залезу в горячую ванну. Расслаблюсь. Спасибо, что подвез.

— Как ты думаешь, через неделю поправишься? В следующую среду скачки в Пламптоне.

— Железно, — заверил я его.

Смеркалось. Я прошелся по комнатам, зашторил окна, включил свет, сварил себе кофе. А теперь — ванна, бутерброды, телевизор, аспирин — и спать, спать, бог даст, до утра оклемаюсь.

Бен поставил машину на стоянку, занес мне ключи и на прощанье пожелал спокойной ночи.

Зашла соседка, миссис Джексон, жена водителя фургона для перевозки лошадей, и сказала, что ко мне наведывался налоговый инспектор.

— Вот как?