Сочинения в двух томах

Вы войдете: что малюток

Улыбается! что глаз —

Черных глаз — в толпе безмолвной

Подымается на вас!

«ВОТ С РЕЗНОЙ КАФЕДРЫ ГРОЗНО...»

Вот с резной кафедры грозно

Держит речь к толпе монах

И к огромному распятью

Припадает весь в слезах.

«Се страдалец! — восклицает —

Острый терн чело язвит!

Се божественные ребра!

Кровь ручьем из них бежит!

Он за вас приемлет муки!

Вам же трудно для него

Обуздать порывы плоти,

Страсти сердца своего!..»

И толпа вокруг рыдает,

Всё готова обуздать, —

Лишь бы, выйдя вон из храма,

Черных глаз не повстречать.

«АХ, МЕЖ ТЕМ КАК ВЫ СТОЯЛИ...»

Ах, меж тем как вы стояли,

На решетку опершись,

В темном храме, и душою

В светлый купол унеслись, —

Я глядел на вас, мисс Мери,

Понял я ваш грустный взор! —

Этих ангельчиков с вами

Я подслушал разговор.

«Жаль, что ты для нас чужая!» —

Вам сказали. «Но, увы!

Воротиться невозможно!» —

Отвечали кротко вы.

«У тебя так много горя!

С кем ты выплачешь его?»

— «С кем? Одна! сама с собою!

Вкруг — пустыня! никого!»

«Кто в пути тебя наставит?»

— «Ум!» — «Всё ум!.. а сердце что ж?»

— «Ум для сердца лучший кормчий!»

— «Лжешь, мисс Мери, право, лжешь!

Мы ведь знаем — как ребенок,

Сердце скажет вдруг: «хочу» —

И прощаем!..» — Вы ж с улыбкой:

«Но сама я не прощу!»

Тут поднялись вы — и легким

Наклоненьем головы

С светлым сонмом сил небесных,

Как с детьми, простились вы...

«ЗОЛОТОЙ АРХИЕПИСКОП...»

Золотой архиепископ,

Signoria^[34] и народ,

Иностранцы в черных фраках,

Весь Неаполь — чуда ждет.

Взоры всех на склянке с кровью...

Только кровь всё не кипит...

Сан-Дженнаро, Саи-Дженнаро!

Или ты на нас сердит?

Или есть меж нами грешник?

Бейте ж в грудь себя сильней!

Бейтесь об пол головами!

Плачьте громче, горячей!

Донна Анна! ты, Джульетта!

Подвели ль вы счет грехам?

И на исповеди всё ли

Перечли духовникам?..

Да не я ли уж помеха?

Я ведь здесь совсем чужой!

Не мисс Мери ль? Но мисс Мери

Уж уехала домой.

Мимоездом в Сан-Дженнаро,

В амазонке и с хлыстом,

Появлялася мисс Мери...

Взгляд лишь бросила кругом —

Боже! точно льдом пахнуло

От нее на всех на нас —

Льдом полярным, правда, чистым

И прозрачным, как алмаз!..

Мистер Джон один остался

И во все глаза следит

За движеньями прелата,

Что пред склянкою стоит.

НАРОДНАЯ ПЕСНЯ

Далеко, на самом море,

Я построю дом

Из цветных павлиньих перьев,

С звездами кругом.

Вставлю в них кругом сапфиры,

Жемчуг, бирюзу,

Жить туда со мной навеки

Нину увезу.

И едва кругом с балкона

Нина поглядит —

«Солнце всходит! Солнце всходит!» —

Всё заговорит!

ЕЩЕ ИЗ НАРОДНОЙ ПЕСНИ

Не хочу я смерти ждать,

Ждать до старости постылой,

Умирать — так умирать

От ножа, в глазах у милой!

Станет вдруг она тогда

Говорить — о чем молчала,

Целовать — как никогда

До того не целовала!

«ЧТО ЗА ШУМ И КРИК? О БОЖЕ!..»

Что за шум и крик? О боже!

Нина! Ты ль, моя краса,

Так безжалостно вцепилась

Лоренцино в волоса!

Точно молния блеснула,

Видел я, в глазах твоих —

И из ангела в тигрицу

Превратилася ты вмиг!

А всё вы виной, мисс Мери,

Что смотрели на него

И этюд нашли в нем чудный

Для альбома своего!

«ВЫ ПОВСЮДУ — О МИСС МЕРИ!..»

Вы повсюду — о мисс Мери! —

В этот зной!.. Лучи палят,

Сотни каторжников красных

Гору белую сверлят...

Что вы взорами впилися

В этот пестрый сброд людей,

В эти бронзовые лица?

Иль вам чуден стук цепей?

Или вам в толпе несчастных

Дико видеть смех и спор,

И трагические позы,

И комический задор?

Знаю — «мучеников мысли»

Всё вы ищете меж них,

Чтобы несколько им бросить

Утешенья слов святых!

О, под этим ясным небом,

Посреди счастливых лиц —

Эти люди ведь опасней

И бандитов, и убийц!

Их катоновская мрачность

И улыбка злая их

Навели б и страх, и скуку

На людей и на святых!

И, спасибо, их далёко

Убирают здесь — туда,

Где и солнце ненароком

Не бывает никогда!

ДВА КАРЛИНА

Эй, синьор! хоть два карлина

Дайте мне за что-нибудь!

Спеть вам «Bella Sorrentina»?^[35]

Или пыль с сапог стряхнуть?.

Боже мой! С какою злобой

Вы кричите: «Негодяй!»

Здесь Неаполь! Здесь особый

И народ, и самый край!

Много есть народов умных,

Но философ — наш один,

Хоть живет средь улиц шумных,

Как поэт и арлекин!

Богачи и ладзароны —

Всё одна душа! У всех

Счастье — те же макароны,

Те же песни, тот же смех!

Наши песни — что их краше?

Как цветы из недр земных,

Из груди певучей нашей

Так и тянет солнце их!

Смех нам хартия! Захочет

Деспот сжать нас — смех уж тут:

Знак, два слова — и хохочет

Весь Неаполь, всякий люд!

Мирно с церковью он ладит,

Да и церковь ко двору!

Для него мадонну рядит,

Как невесту на пиру!

Галлы, немцы, арагонцы

Спор вели из-за него —

Он, от всех ловя червонцы,

Не стоял ни за кого!

Возвестил ему свободу

Гарибальди — perche no?^[36]

Были б праздники народу,

Были б песни и вино!

Всё равно, кто правит нами —

Тот иль этот!.. Здесь один

Над рабами и царями

Есть повыше господин...

Вон — чудовище! — открыло

К ночи огненную пасть —

Точно ждет, сбираясь с силой,

Только знака, чтоб напасть!

Не минуем верной кары!

Нынче ль, завтра ль — всё одно!..

Уж подземные удары

Ночью будят нас давно,

И колеблющейся лентой

По прозрачным небесам

От Пуццоло до Сорренто

Дым стоит и здесь, и там...