Сочинения в двух томах

1

Прошло три дня. Поутру ГвоздаревШел к Клавдию. «Черт знает что со мною!Ведь, кажется, натурой боевоюЯ наделен, и двадцать пять годовНа линии чуть с чертом не сдружился.А тут теперь с девчонкой повозился...Стал сам не свой, и гадко, чай, взглянуть.Уж не болезнь ли это? Ноет грудь...Нет, не болезнь, а просто скверность. То-то,Всё думаешь затылком. ПомогатьЧерт знает в чем припала вдруг охота!Да не подумал, к роже ль, есть ли стать!»— Эй, Куликов, ну что, не принимают?— Да не звали; должно быть, почивают.— Здоровы?— Слава богу.— А она?— Кто-с, барыня? Да что им?— Очень плачет?— Известно, плачут.— Чай, она больна?— Да, то больна, а то поет и скачет.— А барин что?.. Он крепко полюбил?— Насчет того не слышно разговора,Да мы не долго ведь — наскучит скоро.— Ну, ты скажи, что я, мол, приходил.

2

А Клавдий, с трубкой длинною в руках,

На канапе сидел, как падишах,В халате шитом, в узорочной феске.Луч солнечный, скользя сквозь занавески,Прозрачный дым разрезав, заклубив,По комнате лился златой струею;И мимоходом, ярко озаривТальони бюст, хрусталь с живой игрою,Он упадал на голову, на грудьМарии спящей.

3

Милое созданье!..Кто на нее, в волшебном обаяньи.Не загляделся бы, боясь дохнуть?Как живописно, как небрежно ловкоОна раскинулась: одна рукаЗаброшена за милою головкой;К другой прижалась жаркая щека;И косы, пышные, как шелк развитый,Бегут, блестя, с подушки пуховой;Там ножки так заманчиво открыты,И очерк форм прекрасных... чудный вид —Устами бы коснулся, упоенный,Холодных плеч, щеки воспламененной!..Но эта мысль, которая не спитИ спящею красавицей играет,То пурпуром лицо ей обагряет,То бледностью в ланитах пробежит,То сдавит грудь, и грудь ее заноет,Как будто крик обиды в ней замрет,

То ужасом уста ее раскроет,То в поцелуй горячий их сомкнет;Нет, эту мысль, ту деющую душуВ ней чувствуя и с трепетом следя,Ты, очарован, скажешь: «Спи, дитя,Сна таинства я дерзко не нарушу».И Клавдий думал: «Пусть она поспит,Покуда самовар не закипит».

4

— Ну, розанчик, насилу встала ты,Ленивица. А я уж приступаюК чаям.— Зачем же ты, не понимаю,Не разбудил?— У вас ведь всё мечты.Особенно под утро — о, я знаю!!!Скажи же, что ты видела во сне?А, покраснела!— Вам какое дело?— Признайся, всё мечтала обо мне?— Вот вздор какой! Нимало.— Покраснела!..Мадам прислала шляпку и бурнус.Когда не так — прошу уж извиненья, —Я виноват: я выбрал на свой вкус.— Ах, шляпка белая... я в восхищеньи!Вот именно какой хотелось мне.— Да не ее ль ты видела во сне?— Пожалуйста!.. Ах, как сидит чудесно!

Бурнус прекрасный. Этот цвет небесныйКо мне идет. Ведь я всегда бледна,И брови черные, глаза большие,Ну, погляди, я, право, недурна.Я выпущу тут локоны: густыеИ черные на голубом — charmant![105]Вся завернусь в бурнусе с гладкой спинкой.На шее с легкой палевой косынкой,В атласных башмачках, — mais c'est piquant![106]— У! божество мое!— И мы с тобоюПоедем за город, где нет людей.— Хоть за сто верст.— Я жажду всей душоюУвидеть небо, лес, простор полей.Ведь я почти природы не видала;Раз только летом с папенькой гуляла:За нашим домом поле и ручей, —Как весело... Ах, что-то мой папаша!Что с ним теперь! Ах, боже мой, где он?Он не простит меня!.. Он раздражен,Он так любил меня!..— Что это, Маша,Опять ты плачешь, — скучно! Я сказал,Что он нам даст свое благословенье,Но надо ждать. Священник не венчалИ не хотел венчать без позволеньяРодителей, но после обещал,Поеду, говорит, к архиерею.

Меня ты сердишь глупостью своею.— Прости меня. Я верю, я о томНе буду даже думать.— И прекрасно!И вот она опять с улыбкой ясной.Исчезла вмиг сверкнувшая слеза;Она глядела так ему в глазаДоверчиво, как смотрят только дети,— Послушай, Клавдий, ты мне всё на свете,Ты счастлив ли, как я?— А мог ли б бытьЯ меньше счастлив?— О, как жизнь прекрасна!А жизнь в одном лишь слове — век любить.А ведь живут и без любви... Ужасно!Не верю я: жить без любви — страдать.Но знаешь ли, когда б меня спросили,Как я люблю и сколько, — отвечатьЯ б не могла... Ужели б заключили,Что не люблю я? О, как свет смешон!..— Эге, так вот, не в этом ли твой сон?— Ах, ты всё шутишь!.. Помнишь ли, об этомТы говорил со мной давно уж, летом;Ты, помнишь ли, сказал мне, что любовьБез жертв не есть любовь; я этих словЗначение теперь лишь угадала.Хоть я тебе покорна, как судьбе,Всё кажется, что сделала я малоИ что ничем не жертвую тебе.