Сочинения в трех томах. Том 1

Стража вернулась на свои места, а остальные приступили к избранной жертве, ее привязали к дереву, связали ей ноги.

Один из охотников держал наготове большой нож, другой — ведро, чтобы не дать пролиться ни одной капле драгоценной жидкости. Легкий шум прервал это грустное жертвоприношение. На опушке показалось большое серое животное, похожее на волка.

— Индейская собака! — воскликнул Рубе. — Не надо ее упускать, надо каким-нибудь тихим манером сжить ее со свету.

Ножи были тотчас вынуты из ножен, и охотники стали приближаться к зверю мерным шагом. Но собака, догадавшись об их враждебном намерении, зарычала и бросилась к выходу из ущелья.

В том месте сторожил хозяин обреченной на смерть лошади: он нарочно отпросился, чтобы не быть свидетелем ее гибели. Теперь он выставил свое копье, готовый с радостью пронзить собаку. Она начала было пятиться, чтобы потом одним скачком миновать опасное место, но раздавшийся вслед за тем вой известил всех, что копье мексиканца пронзило зверя.

Сэгин и Генрих бросились на свой наблюдательный пункт, так как боялись, что вой будет услышан индейцами, на там все было тихо.

Собаку разделили на части и съели, прежде чем она успела остыть. Генрих Галлер тоже ел скрепя сердце, потому что иначе мог умереть с голоду.

Когда через некоторое время опять поднялись на наблюдательный пункт, то заметили благоприятные для себя признаки: индейцы, сидя у огня, обновляли раскраску на теле. Белые знали, что это означает. Мясо успело почернеть, и его можно было укладывать. Некоторые обмакивали свои стрелы в ядовитую жидкость.

Пленные наши ободрились, предполагая, что неприятель завтра же выступит. Надежда их осуществилась раньше, чем они ожидали. Перед закатом солнца в долине поднялось большое волнение. Мясо было снято и скатано в свертки, лошади напоены и взнузданы. Воины сели на коней, и длинный ряд их потянулся к югу. Племя апахов шло впереди, навагой сначала следовали за ними, потом отделились и взяли направление на запад, к ручью Коровий Глаз.

Первым побуждением людей Сэгина было броситься к речке, чтобы утолить жажду, и в долину, чтобы заглушить голод остатками мяса, оставленного индейцами.

— Подождите, пока они не скроются окончательно, — остановил их Сэгин. — Может случиться, что кто-то позабыл что-нибудь в лагере и вернется еще сюда. Пускай один из вас наблюдает за ними и скажет, когда индейцы совсем скроются из виду, а другие пускай готовятся к отъезду.

Все, кроме одного, пошли к лошадям, чтобы их седлать; лошади, видимо, обрадовались своему освобождению из-под одеял, которыми все время были покрыты их головы.

— Меня очень интересует, — сказал Генрих, обращаясь к Сэгину, — почему навагой направились к Коровьему Глазу.

— Я сам напрасно ищу этому объяснение, — ответил Сэгин с некоторым беспокойством. — К счастью, наши товарищи не там.

— Они должны сильно скучать в ожидании нас, — сказал Гарей, — разве уж нашли там очень много дичи.

— О! — воскликнул Санхес. — Им, конечно, не пришлось стягивать ремня на брюхе, как нам. Посмотрите, я стал настоящим скелетом. Когда доктор увидит меня, он может, если угодно, повторить на мне все кости.

Все было готово к отъезду, и люди обнаруживали сильное нетерпение.

— Стража наша спит, — заметил нетерпеливый Гарей. — К чему индейцам возвращаться, когда они уже так далеко отъехали. Они, вероятно, спешат вперед, их там ожидает богатая добыча.

Видя, что трудно будет удержать в повиновении нетерпеливых, Сэгин, чтобы не дать повода к нарушению дисциплины, спросил стражу. Стража ответила, что видит только головы в отдалении.

— Хорошо, — сказал он, — ведите лошадей под уздцы.

Люди поспешно сошли в долину. Слуга Сэгина шел впереди других, так как ему хотелось поскорее напоить коня своего господина. Подойдя к выходу, он с ужасом отпрянул.

— Господин! Господин! Они еще там! — бессвязно лепетал он.

— Кто они?

— Индейцы.

— Ты, должно быть, с ума сошел. Где ты их видишь?

— В лагере: посмотрите сами.

Генрих Галлер пошел за Сэгином к выходу. Странное зрелище представилось им тут: лагерь был в том же состоянии, в каком его оставили индейцы; тут валялись шкуры буйволов, кости в громадном количестве, догорали огни, сотни волков бродили, отыскивая себе лакомый кусочек и преследуя тех из товарищей, которые были посчастливее. Кроме того, пять или шесть человеческих фигур двигались вокруг огней, также отыскивая себе пищу и оспаривая ее у волков, которые отвечали на это глухим рычанием. Другие, подобные им существа молча грызли доставшиеся им кости. Трудно было признать в них людей. Генрих не мог скрыть своего презрения к этим выродкам. Тело у них было худое, костлявое, кожа в складках, а руки такие длинные, как у обезьян, голова несоразмерно большая, волосы грязные и свалявшиеся в войлок. На некоторых были какие-то лохмотья, другие были совершенно голы.

— Племя ямпарикосов! — сказал слуга-мексиканец.