Сочинения в трех томах. Том 1

К счастью, человек может избежать нападения цеце, ядовитых и для него не меньше гремучей змеи и индийской белой кобры.

Когда Людвиг произнес слово цеце, Пит и Гендрик поняли, чем было вызвано внезапное бегство буров из-под мованы.

От нападения ядовитой мухи только и можно было спастись поспешным бегством. Это они оба отлично знали, и потому Людвигу не было надобности пускаться в подробные объяснения.

Но откуда же появился этот новый страшный враг?

Перед тем как остановиться на продолжительный отдых под мованой, буры тщательно осмотрели это дерево и другие и не нашли ничего подозрительного. Заметь переселенцы хотя одну цеце, они, конечно, тотчас отправились бы дальше.

Между тем вот как было дело.

Нападение крылатого неприятеля совершилось не более часа тому назад, совершенно неожиданно и внезапно.

До сих пор весь караван блаженствовал, отдыхая от утомительного путешествия. За исключением семьи ван Дорна и Кат-ринки Ринвальд, встревоженных долгим отсутствием Пита, все радовались прибыли мяса, доставленного убитыми буйволами. Тревога, вызванная накануне появлением стада буйволов, была уже забыта большинством переселенцев.

По случаю гибели всех баранов буры уже призадумались было насчет провизии, так как запасы, взятые в дорогу, подходили к концу; но вот совершенно неожиданно пожаловали буйволы — и запасы были возобновлены. Как же было не радоваться этому? Прокормить массу людей во время путешествия по необитаемым странам очень трудно. Положим, можно было рассчитывать на ловкость охотников, но во время перехода через местности вроде, например, пройденного с таким трудом карру редко когда попадалась подходящая добыча.

Под руководством трех главных буров весь караван весело занялся приготовлением впрок новой провизии. Буйволы были выпотрошены и разрезаны на части. Лучшие куски пошли на бютлонг, то есть были высушены на солнце. Этот способ сохранения мяса, известный в Мексике под названием тасахо, а в Южной Африке — шаркви, приносит громадную пользу в тех странах, где соль составляет предмет роскоши, иногда прямо недостижимой.

Бютлонг,

нарезанный в виде узких полосок, унизывал гирляндами все места, где особенно палило солнце, постепенно принимая темно-коричневый цвет.

Благодаря обилию мяса ужин накануне был роскошный. На превращенном в очаг муравейнике жарилось множество бифштексов и варились языки буйволов, составляющие самое лакомое блюдо.

Завтрак в это утро был не хуже вчерашнего ужина, но почти никто не прикоснулся к нему. Пит ван Дорн был любимцем всего каравана, и потому его продолжительное отсутствие внушало всем опасение, как бы с ним не случилось несчастья. Не одна Катринка ходила в это утро с распухшими от слез глазами, так что ее расстроенный вид не обращал особенного на себя внимания, все более или менее были невеселы.

Часы шли за часами, а Пит все не возвращался. Беспокойство о нем возрастало с каждой минутой и достигло уже своего апогея к тому времени, когда прискакал Людвиг с радостной вестью, что молодой ван Дорн цел и невредим и скоро будет в лагере.

Впрочем, сначала, увидав быстро скакавшего Людвига одного, все подумали, что дело очень плохо. Даже Ян ван Дорн, несмотря на всю твердость его характера, побледнел немного, а жена его, мать Пита, не могла от волнения выговорить ни слова, хотя желала спросить у Людвига, где он оставил Гендрика. Катринка подумала, что всему конец, и, не выдержав, со слезами бросилась на шею плачущей Рихии. Слезы девушек смешались.

Но мало-помалу все объяснилось. Переселенцы тесной толпой окружили Людвига, жадно слушая его рассказ. Торопясь рассказать, молодой человек опускал подробности, а все желали знать их, поэтому его ежеминутно перебивали вопросами. Описание подвигов Пита возбудило всеобщий восторг. На бааса и его жену посыпались дружные поздравления. Госпожа ван Дорн, имевшая силы сдерживать слезы горя, не могла теперь удержаться от слез радости. Между тем Людвиг, войдя в роль оратора, продолжал красноречиво прославлять подвиги друга. Катринка слушала его с затаенным дыханием и с замирающим от различных волновавших ее чувств сердцем.

Среди всеобщего ликования по поводу этого рассказа вдруг раздался какой-то резкий свист, точно от удара бичом по воздуху, и послышалось жужжание. Вокруг лошади Людвига летало насекомое, хорошо известное по его коричневому цвету и желтым полоскам на брюшке. Трепеща длинными крылышками, оно, очевидно, искало места, куда бы вонзить свое жало.

Полагая, что Людвиг привез с собою это насекомое и что оно только одно, все бросились ловить его. Старались изловить его шляпами и платками, но напрасно: полуденная жара возбуждала насекомое, и потому не было никакой возможности изловить муху.

Цеце летала то направо, то налево, то вверх, то вниз и постоянно увертывалась от преследования. Жужжание его слышалось то тут, то там, точно насекомое издевалось над тщетными усилиями поймать его. Много рук угрожало маленькому чудовищу, но ни одна не могла схватить его.