Сочинения в трех томах. Том 2

Рубби глядел попеременно в ружейное дуло и на индейский лагерь.

Он обращался к внешнему миру за необходимыми данными и вновь уходил в созерцание.

Люди, заинтересованные в исходе этого тайнодействия, начинали терять терпение. Слишком многое зависело от совета Рубби.

Однако никто не осмеливался потревожить старого чудака.

Никому не хотелось навлечь на себя язвительную брань траппера. В гневе он был страшен.

Наконец Рубби прищелкнул языком в знак того, что демон ружейного дула удостоил его ответом. Гаррей с робостью подошел к старику.

Как я любил энергичный кивок и причмокивание, которым Рубби обычно заканчивал свою консультацию с дулом. Узел разрублен. Старый траппер решил шахматную задачу!

Мы с Гарреем не стали расспрашивать Рубби; это было не принято. В таких случаях старый траппер вещал без приглашения. Мы только уселись у ног старика, выжидательно на него глядя.

— Скажи-ка мне, Билли, — начал Рубби, в последний раз пытая наше терпение, — скажи-ка, сынок, как вы смотрите с капитаном на это проклятое дело? Дурной оборот, не правда ли, юнцы?

— Дело скверное! — кратко ответил Гаррей.

— Вначале я тоже так думал, — прибавил я.

— Увы! — горько вздохнул молодой траппер. — В лагере нам не бывать…

— Не бывать? — возмутился Рубби. — Ах, вы, молокососы! Кто внушил вам такой вздор?

Я не выдержал:

— Есть один план… довольно рискованный… Мы только что его обсуждали.

— Выкладывайте его! — ехидно улыбнулся Рубби. — Посвятите меня, детки, в ваш замечательный план. Но торопитесь: времени у нас чертовски мало. Каждая минута дорога.

— В двух словах: капитан хочет въехать в лагерь на индейской лошади.

— Так просто въехать? Совершенно открыто?

— Конечно! Какой ему смысл прятаться за деревьями? Индейцы все равно увидят его сбоку.

— Увидят, говоришь ты? Будь я проклят, если они что-нибудь увидят, кроме своих костров. Меня, сынок, они не увидят, будь у них тысяча глаз, как у Аргуса.

— Объяснитесь! — не вытерпел я. — Неужели вы полагаете, что можно подкрасться к лагерю незаметно?

— Да, мой молодой друг! Но не совсем так. Я не хочу сказать, что кто-нибудь из вас способен на эту проделку, но говорю, что Рубен Раулингс, старый траппер со Скалистых гор, проберется в лагерь индейцев так же незаметно, как гусеница на кочане капусты! Краснокожие, со всей их прославленной зоркостью, меня проморгают… А ты, сынок, не веришь?

— Однако, Рубби, ваш план граничит с чудом. Не мучьте нас! Вы знаете, как я…

— Спокойнее, сынок! Горячиться вредно. Советую запастись лошадиным терпением, иначе не суждено вам погреться у индейских костров. Но ручаюсь вам, детки, что вы побываете в лагере, если будете смотреть в оба, держать язык за зубами и слушать советов старого Рубби. Согласны? Вижу, что да. Вы — тонкие ребята: с вами и лису перехитришь. Итак, до конца доверяетесь Рубби?

— Обещаем слепо повиноваться!

— Вот это умно! Дьявольски умно! Так и быть, не оставлю вас без совета.

Рубби направился к опушке, поманив за собой меня и Гаррея.

На самом краю поросли Рубби опустился на колени за кустами очитка.

Мы с Гарреем тоже припали к земле.

Луна проливала ровный, холодный свет на индейский лагерь и прерию.

Немного помолчав, старый траппер удостоил нас беседой по существу.

Глава LXXXVIII

СОВЕТЫ СТАРОГО ТРАППЕРА

— Билли Гаррей и вы, молодой друг! Не видите ли вы тропинки, которая ведет в самое сердце лагеря — прямая, как хвост замерзшей крысы? Не видите… а?

— Тропинку? — спросил недоуменно Гаррей.

— Замаскированную от первого до последнего фута!

Мы впились глазами в лагерь и в прерию. Ничего похожего на защищенный подступ к стану.

Вновь я окинул пытливым взглядом небо.

Ни одного настоящего облака! Пылающая твердь.

Кое-где намечались легкие перистые тучки. Они скользили по диску луны, не закрывая ее. Эти медленно ползущие барашки были скорее признаком установившейся погоды.

Наш старый оракул не мог рассчитывать на темноту.

— Не вижу я никакого прикрытия, — заметил, помолчав Гаррей. — Ни кустарника, ни высокой травы…

— Кустарники! Заросли! — презрительно фыркнул Рубби. — Кто там говорит о кустах и траве? Очень нам нужно зарываться в них носом! Знаешь, Билли Гаррей, я начинаю думать, что ты поглупел от любви, как наш молодой товарищ.

— Ничего подобного, Рубби!

— Боюсь, дружище, меня не проведешь! Ведь был у тебя разговор с девушкой в поселке?

— Что такое?

— Сам знаешь! Ты говорил красотке, что любишь ее без памяти, что страсть тебя подхлестывает, как погонщика мула? Говорил или нет?

— В шутку, Рубби!

— Молчал бы лучше! Вот я вернусь в форт Бент и расскажу твоей Бишетт, как ты шутишь. Задаст она тебе головомойку!

— Ты сам не знаешь, что мелешь, Рубби!

— Нет, что-то есть! Недаром ты поглупел, бедняга Билли! Вот уж несколько дней от тебя не слышно путного слова. Кустарники! Заросли! Эх, ты, слепой крот, не видишь откоса?

— Откоса? — повторили мы в один голос с Билли.

— Ну да! — рассердился Рубби. — Речонка у вас перед глазами, а вы, слепые котята, не видите откоса!

Начиная понимать Рубби, мы с Билли отыскали глазами ручей.