Сочинения в трех томах. Том 3

Кармен Монтихо и Иньеса Альварец путешествовали не впервые. Они обе уже побывали в море, за пределами Испании. Но Кармен успела об этом забыть, тогда как для Иньесы перерыв между двумя поездками был так краток, что она еще не успела оправиться от предыдущей качки, как попала в новую. Поэтому обе страдали от морской болезни в равной степени. Несколько дней им не пришлось даже выходить на палубу, и они большей частью сидели или лежали в своих каютах.

Хоть настроение у них было очень подавленное, пожаловаться на плохой уход они не могли. Старый кок-негр беспрестанно заходил к ним, предлагая свои услуги. Нельзя было не почувствовать, что под его грубой черной кожей билось доброе, нежное сердце, побуждавшее его окружать больных девушек чутким вниманием и заботой. Капитан Лантанас не отставал от него в этом отношении, посвящая своим пассажиркам большую часть досуга.

Однако всему приходит конец, и силы молодых девушек через некоторое время настолько восстановились, что, дождавшись хорошей погоды, они решились выйти на палубу.

Сидя в каютах, они не видели никого, кроме одновременно с ними заболевшего дона Грегорио, капитана и кока. Ни штурманов, ни матросов они ни разу еще не встречали, если не считать того дня, когда они шли Золотыми Воротами и имели возможность взглянуть на них мельком.

Теперь же, выйдя на палубу, они очень желали встретить Гарри Блю; однако это так долго им не удавалось, что они уж начали тяготиться бесконечным ожиданием.

Наконец он появился вместе с несколькими матросами и остановился у лодки, подвешенной на шлюпбаке. Поразительно мрачны и злы показались им лица этих людей. Повозившись над лодкой, Гарри направился к корме, так как до того получил через кока приказание капитана встретить его здесь и помочь ему в наблюдениях. Но так как шкипер еще не приходил, штурман подошел к девушкам, впервые после поступления на чилийский барк очутившись в обществе дам.

В ответ на их радостные приветствия они встретили очень холодный прием. Это сильно озадачило их. Слегка поклонившись, Гарри Блю сделал вид, будто внимательно рассматривает что-то за бортом.

Тонкий наблюдатель, однако, не мог бы не заметить притворства с его стороны, так как глаза его, якобы обращенные на люк, в сущности, следили хоть и украдкой, но внимательно за оставшейся позади командой, которая и его самого не выпускала из виду.

Молодые девушки, обиженные его нелюбезностью, больше не пытались с ним заговорить и поспешно спустились к себе, недоумевая, что бы это могло означать. Но чем больше они старались понять странное и необъяснимое поведение англичанина, тем больше терялись в догадках, им казалось, что случилось что-то им не понятное и непоправимое, что и в минуту разлуки с их возлюбленными вызвало холод и отчужденность. Теперь это подтверждалось поведением Гарри Блю; он не мог не знать чувств Кроуджера и Кедуолладера, и перемена в их обращении с молодыми девушками, очевидно, послужила для Гарри указанием, как держать себя в дальнейшем.

Только этой внезапной перемене могли они приписать такое невежливое, почти грубое отношение к ним Гарри Блю.

До глубины души огорченные девушки решили не делать более никаких попыток к сближению со старшим штурманом «Кондора» и как можно реже показываться на палубе.

Вопрос, была ли налицо измена и чем она была вызвана, мучил их неотступно. Дни стали тянуться невероятно долго и скучно, пока они наконец не услышали радостный возглас: «Берег!», раздавшийся с фок-мачты. Это было почти в полдень.

Капитан не мог еще решить, что это за земля, и сразу не узнавал ее, но благодаря безоблачному небу ему удалось взять солнце в меридианной высоте и разглядеть горизонт. А так как чилийский шкипер, как опытный моряк, мог всегда положиться на правильность своих наблюдений, то ему стало ясно, что обозначившаяся земля не что иное, как остров Койба или лежащий с ним рядом Гикарон. Оба острова находились на высоте Верагуанского берега, к западу от Панамского залива и приблизительно в ста милях от его входа.

Сюда-то и стремился войти «Кондор».

Закончив свои полуденные вычисления, капитан занес следующие записи в шканечный журнал: «Широта 7° 20′. Долгота 82° 12′ 7″. Ветер…»

Набросав эти маленькие заметки, он и не воображал, какое значение они будут иметь в будущем. Далекий от мрачных предчувствий, старый моряк не подозревал, что это его последняя запись в шканечный журнал.

Юго-западный ветер всегда облегчает вход в Панамский залив, и, если кораблю удается, держа курс на Кабо-Мала, обогнуть этот страшный остров, он оставляет его с правого борта. Но «Кондор», идя с севера, увидел его «по носу». Капитан, догадавшись, что подошел слишком близко к берегу, скомандовал: «Право на борт, держи от берега дальше!» Выполнив таким образом все, что требовалось, Лантанас закурил сигару, заглянув к обезьянам, встретившим его, как всегда, радостными ужимками, и затем, спустившись в кают-компанию, присоединился к своим пассажирам.