Содом и Гоморра

Дело в том, что г-н де Шарлюс мгновенно стал для г-жи Вердюрен верным из верных, второй княгиней Щербатофф. Его положение в свете внушало ей гораздо меньше доверия, чем положение княгини, ведь она полагала, что та никого не хочет видеть, кроме «тесной компании», из презрения ко всем остальным и из особого расположения, которым пользовалась среди «верных». Вердюрены, разумеется, хитрили, объявляя занудами всех, с кем не имели возможности общаться, поэтому трудно допустить, что Хозяйка всерьез считала княгиню непреклонной ненавистницей светской суеты. Но она твердо стояла на своем и верила, что эта знатная дама искренне не желает знаться с занудами, поскольку любит все интеллектуальное. Впрочем, зануд вокруг Вердюренов становилось все меньше. Курортная жизнь позволяла знакомиться с новыми людьми без последствий, которых можно было опасаться в Париже. Блестящие господа приезжали в Бальбек без жен (что упрощало дело), рассыпались в любезностях перед теми, кто собирался в Распельер, и из зануд превращались в сливки общества. Так вышло с принцем Германтским; впрочем, отъезд принцессы не подвиг бы его на «холостяцкую» поездку к Вердюренам, если бы не мощный магнит дрейфусарства, который вознес его ввысь по склонам, ведущим в Распельер; к сожалению, Хозяйка в тот день куда-то отлучилась. Между прочим, г-жа Вердюрен не была уверена, что принц с г-ном де Шарлюсом совместимы. Барон, правда, говорил, что герцог Германтский приходится ему братом, но это могла быть ложь авантюриста. Каким бы он ни казался утонченным, любезным, «верным», Хозяйка немного сомневалась, можно ли его приглашать одновременно с принцем Германтским. Она посоветовалась со Ски и с Бришо: «Барон и принц Германтский сочетаются друг с другом?» – «Господи, мадам, за одного из двух я, пожалуй, готов поручиться». – «Да что мне один из двух, – возразила с раздражением г-жа Вердюрен. – Я спросила, насколько они сочетаются между собой!» – «Ну, мадам, на этот вопрос ответить трудно». – У г-жи Вердюрен не было на уме ничего дурного. Она не сомневалась в нравственности барона, и, задавая свой вопрос, она ничего подобного не имела в виду, а только хотела понять, можно ли пригласить одновременно их обоих, насколько это будет уместно. Употребляя эти расхожие выражения, популярные в артистических «тесных компаниях», ничего постыдного она в виду не имела. Ей хотелось похвастаться принцем Германтским, повести его после обеда на благотворительный праздник, где моряки побережья представят подготовку к отплытию. Ей некогда было заниматься всем, что требовалось, поэтому она поручила часть подготовки барону, вернейшему из верных. «Понимаете, пускай они не стоят столбом, а бегают взад и вперед, изображают аврал или как там это у них называется. Не зря же вы часто бываете в порту Бальбек-пляж, так что без лишних хлопот устроите для них репетицию. Вы-то лучше меня понимаете, господин де Шарлюс, как расшевелить морячков. Хотя, прямо скажем, что-то мы слишком суетимся ради этого принца Германтского. Может, он обычный болван из Жокей-клуба. Боже, я нелестно отзываюсь о Жокей-клубе, а вы-то, кажется, тоже там состоите. Скажите, барон, вы правда член этого клуба? Не желаете ли погулять с нами? Гляньте, какую книжку я получила, кажется, она вас заинтересует. Автор Ружон. Название любопытное: „Среди мужчин“»[307]

.