Софья Алексеевна

— Ревнитель так ревнитель, а раз сказала, пусть способ найдет оправдательный, чтоб мне самой за книжки не садиться. Не было, скажешь, такого примера? Не было. Так на будущее будет! Для чего праведницам невозможно находиться у престола Господня? И ты тоже со святейшим потолкуй. Для престола это моего надобно.

— Не много ли хочешь, Софья Алексеевна?

— Твоя правда, лечиться и по каплям можно, и ложками лекарственные зелия принимать. По каплям сколько хоровать будешь, а ложками — трудно, может, и противно, да быстро. У нас, Марфа, времени нет: отроки-то наши царственные со дня на день растут. Оглянуться не успеешь, уж пора власть отдавать, а какими они еще, братцы наши, станут.

— А палаты твои дворцовыми быть должны?

— Не мои одни. Кто из сестриц захочет там келейку поставить, пусть ставит. Вон Марья Алексеевна-то наша, заикнуться не успела, и место себе присмотрела, и палаты посчитала, и крыльцо придумала. Вот и тебя спросить решила, не захочешь ли с сестрицей да со мной рядом дворец свой иметь.

— За заботу спасибо, только мне и в Кремле не тесно. Мы ж с тобой положили и здесь каменные хоромы для всех сестриц царевен поставить. Нешто раздумала?

— Будут хоромы, не сомневайся. Да еще, знаешь что, монах тут один объявился — князь Василий Васильевич с ним толковал. Мост может он через Москву-реку построить. Сколько с живым-то Москве маяться? На куншты поглядишь, во всех городах иноземных мосты каменные, да не один век стоят. Вот монах и берется такой через нашу реку перекинуть. У Водовзводной башни.

— Откуда денег возьмешь?

— Лиха беда начало, а там начнем и разберемся. Торговых гостей поприжмем. Мыт на товары да конские упряжки увеличим. Дело государя, по моему разумению, не деньги считать, а приказы давать. Дадим приказ — пусть ломают головы. Ты о главном, Марфа, подумай, что второй Кремль выстроим, а и старому новый блеск придадим. Разве худо?

25 апреля (1683), на день памяти преподобного Сильвестра Обнорского и празднования Цареградской иконы Божьей Матери, патриарх Иоаким ходил в свой загородный Новинский монастырь для досмотра того монастыря по меже земли.

21 мая (1683), на день празднования Владимирской иконы Божьей Матери, патриарх Иоаким ходил на Пресню, указал, где строить новый пруд, и слушал в Новинском своем загородном монастыре вечерню.

— Отпустила ты, Софьюшка, царицу Наталью в Преображенское, и слава Богу.

— Да уж сил нет больше отродье это что ни день видеть.

— Хорошо, когда сама решать можешь, не то что при покойном братце: проси, не проси, все на своем стоит. Доказательств слушать не хочет. Неужто Наталья тебя не просила остаться аль с нами вместе поехать?

— Что ты, Марфушка. Она рада радехонька, что царицею опять стала. Двор для Петра Алексеевича собирать хочет.

— Молод еще царевич, а подумать о людях нужных исподволь придется. Пока-то, видишь, ему больше в игры играть хочется. Ему, поди, лучше Преображенского ничто и не снится. Робят там набрал народу простого и потешается, нет чтоб за книгами посидеть, науки превзойти.

— Откуда бы охота такая у него взялась? На матушку родимую как посмотрит, а она, акромя кушаний разных, ничего и знать не хочет. Да впрочем, у него там молодые люди из знатных домов, хотя бы в стольниках.

— Ну, это-то как положено. Стольники, чай, не пойдут в солдаты играть, потешными называться. Невместно им.

— Веришь, и они среди озорников Петра Алексеевича есть. Поди, не поверишь, когда скажу, кто в потешные записался. Семейство Брюсов помнишь? Тех, что при государе Иване Васильевиче в русскую службу вступили?

— Это из королевского семейства шотландского?

— Они и есть. Батюшка покойный еще Вилиму Брюсу полком поручил во Пскове командовать. Вот полковник двух своих сыновей в потешные и определил. Рассудил к царю поближе.

— Что ж, от тебя подальше будет.

— А князь Василий Васильевич говорит, переманить бы их лучше. Хороши больно для нарышкинского двора.

— О наемниках-то беспокоиться? Да они, где будут деньги, туда и повернут. Ни корней, ни семейства. Одним словом, перекати-поле. Думать-то о них, головы жалко. За царицей Натальей дослеживать надо, глаз с нее не спускать.

— Сказывают, ни она никуда, ни к ней никто не ездит. Разве только матушка ее Анна Леонтьевна, да ее доченька не больно жалует. Один Петр Алексеевич со своими озорниками бушует.

— Что это, Софья Алексеевна, денег у тебя на доносчиков не найдется? Уж на что на что, а на них скаредничать не приходится. Ведь как без ушей да без глаз останешься.

— Известно, деньги найдутся. Только князь Василий Васильевич на своем стоит, негоже, мол, соглядатаев повсюду держать. Добра от них не жди.