Софья Толстая

Раскаты войны все чаше доносились до Ясной Поляны, стали появляться потоки беженцев. Софья Андреевна снабжала их картошкой, капустой, шила одежду их детям, готовила «респираторы от удушливых газов, пускаемых немцами». А сын Миша, служивший прапорщиком у великого князя Михаила Александровича в известной Дикой дивизии, совсем иначе воспринимал войну, которая напоминала ему «псовую охоту». 50–летний сын Илья, корреспондент «Русского слова», писал репортажи с разных участков фронта, а для его сына Миши, внука Софьи Андреевны, война закончилась пленом. Другой ее внук, Владимир, был награжден двумя Георгиями. Софья Андреевна догадывалась о «русопятствовании» сына Андрея по частому посещению им столичных ресторанов, догадывалась, что не только война, но и вполне мирная жизнь ее сына, прожигаемая в разгулах, может быть очень опасной. Сын слабел не по дням, а по часам, все усилия врачей его спасти были тщетны, болезнь одерживала верх, и Софья Андреевна, вызванная из Ясной Поляны в Петроград, успела только к кончине Андрея. Она вместе с сыном Лёвой доехала через Тулу в Петроград в невообразимой тесноте на поезде, куда они еле — еле втиснулись. Андрея они увидели лежащим на постели, лицо его было зеленовато — желтого цвета, он страдал от плеврита и от печени. Сын все время стонал, отчего Софья Андреевна затыкала уши и в отчаянии выбегала из комнаты. Он умер 24 февраля 1916 года. Его похоронили в Александро — Невской лавре.

Спасение от нового горя Софья Андреевна видела в работе над рукописями мужа, своими дневниками, а также в ожидании детей, внуков и добрых знакомых. Очень часто в Ясной Поляне появлялся П. А. Сергеенко, которого она не любила, но в ее одиночестве и он был развлечением от скуки. В усадьбу приезжало много непривычных посетителей, гимназистов, молодых людей, «рабочих — революционеров». Время было такое, что ей становилось тревожно, когда она раскрывала газеты и узнавала об убийстве Распутина или скандалах в правительственных кругах. Новый, 1917 год Софья Андреевна встречала с Сергеем, Таней и внуками. Илья был в Америке, Лёва — в Японии, Саша и Миша — на войне. В усадьбу приходили рабочие чугунолитейного завода с Косой Горы, чтобы поклониться дому и ей, вдове писателя. Они пели, говорили речи, держали красные флаги. Она же не радовалась таким гостям, а побаивалась их.

Все чаще и чаще Софья Андреевна узнавала о смерти близких ей людей. В марте 1917 года умер А. М. Кузминский, муж сестры Татьяны. С ним сделался удар. Убитая горем сестра, прожившая с ним 49 лет, приехала в Ясную Поляну, где по сравнению со столицей жизнь казалась более спокойной и размеренной. Но отношения Софьи Андреевны с сестрой не заладились, они часто раздражались друг другом. Помимо внезапной смерти Саши Кузминского была еще одна беда: скончался Михаил Сухотин. Дочь Таня овдовела и теперь жила с любимой Танечкой в Ясной Поляне, во флигеле. Время было странное. Надвигалась волна усадебных погромов, кругом грабили и жгли помещиков. Зловещие слухи ползли отовсюду, наводя ужас на Софью Андреевну. Она слышала от своих яснополянских мужиков, что крестьяне из соседних деревень пойдут громить Ясную Поляну. Вскоре слухи подтвердились. Толпы людей подступали все ближе и ближе к яснополянской усадьбе.

Жизнь превратилась в полусон. Софья Андреевна вместе с дочерью Таней запрягла лошадей, собираясь «бежать», не зная куда. Они сидели в ожидании на сундуках. Потом мужики донесли ей, что первый напор отбили сами яснополянские крестьяне, встретив «бунтовщиков с топорами, рогачами, вилами». Хаос повсеместно и быстро нарастал, вызывая у Софьи Андреевны чувство большой тревоги. Было разгромлено пушкинское Михайловское, а вскоре начались погромы Пирогова — и Большого, где когда-то проживал ее деверь Сергей Николаевич, и Малого — имения ее покойной дочери Маши, в котором со своей новой женой проживал «Колаша» Оболенский. Теперь он тоже перебрался в Ясную Поляну. Угроза разгрома нависла и над усадьбой сына Сергея в Никольском — Вяземском. А вскоре волнения, как зараза, перекинулись и на яснополянскую усадьбу. Положение Софьи Андреевны было в это время непредсказуемым.

Еще весной 1917 года она, предчувствуя погромы, телеграфировала Временному правительству о грозящей опасности потерять историческую усадьбу. Керенский особым распоряжением направил в Ясную Поляну отряд драгун, но это только подлило масло в огонь. Отряд, никем и ничем не обеспеченный, оказался на крестьянском довольствии. Драгуны вскоре исчезли. А в сентябре вся деревня снова заговорила о погроме усадьбы. Начались сходки, на которых одни припоминали обиды прежних солдат и недавних драгун, другие «пробивали» свой аргумент в пользу растаскивания усадьбы: Толстой де сам отказался от имения и покинул его.