София. В поисках мудрости и любви

Магистр незримого братства покорно передал падшему ангелу серебряник Иуды, тот самый серебряник, за которым Ренэ и Евгений спускались в Инферно. Так вот, оказывается, для чего падший ангел разыскивал в Аду серебро всепрощения — он хотел безнаказанно произвести некое запретное действие над Древом Жизни! Зажав в руке серебряник Иуды, Лючия движением ладони направила камень заточенного света в перекрестие между тремя верхними Сефирами. Когда камень подлетел к своему месту, встроившись в хоровод мистических фигур, вокруг него тоже возник светящийся ареол — и Древо вспыхнуло пропаново-синим пламенем.

— Древо приняло плод! — торжествующее произнесла Лючия.

Евгений с ужасом наблюдал за пылающим Древом, ведь он был уверен, что помогает незримому братству, которое борется с Люцифером и еретиками-тамплиерами. Но все оказалось иначе — он сам в некотором роде служил падшему ангелу все это время.

— Вы использовали меня, вы все просто использовали меня, — с горечью прошептал он. — Ренэ был прав, здесь никому нельзя доверять.

— Особенно англосаксам! — выкрикнул разъяренный Ренэ Декарт из клетки.

— Такова жизнь, — равнодушно ответил Ньютон. — Вся наша жизнь — война, и даже после жизни мы воюем. Помните, Eugenio, что я сказал, когда мы встретились впервые? На войне, как и в любви, все средства хороши!

Ничего подобного сир Ньютон ему не говорил, но это было неважно — на этого беспринципного предателя Евгений даже смотреть не мог. Он отвернулся, лишь бы не видеть магистра.

— Никто тебя не обвиняет! Когда я прочел твой дневник, мне многое открылось в твоей душе, — ласково произнесла Лючия. — Мне запомнилась фраза, записанная тобой где-то на полях, что за все годы обучения ты усвоил лишь то, что «только научившись вовремя признавать поражение в битве, можно победить в большой войне

». Проблема в том, что человеческое сборище никогда не позволит победить таким, как ты. Оно приучает вас признавать поражение за поражением, пока полностью не сломает, пока не сотрет вас в порошок. Но ты, ты еще можешь победить в моей войне. Ты можешь разделить мой триумф свободы творчества и науки! Подумай сам, что ты теряешь? Одобрение людей? Оно ничего не стоит, оно покупается и продается. Там, на земле, никто ничего не заметит. Ты же сам сказал — рабы даже не поймут, что у них сменился хозяин!

— Но я буду знать об этой подмене, — возразил Евгений. — В отличие от рабов науки у меня всегда был выбор, и я почему-то сомневаюсь, что ты мне такой выбор предоставишь.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? — спросила Лючия и сама же ответила на свой вопрос. — Ты мне напоминаешь меня самого до моего падения. Да-да, не удивляйся, я взбунтовался точно так же, когда появился человек! Мы с тобой очень и очень похожи, только ты хотел исправить всего одну математическую ошибку, а я предлагаю исправить сразу главную ошибку Творения. Нет человека — нет проблем! Если подумать, мы с тобой решаем одну и ту же задачу, просто мой способ более эффективен.

— Я так не думаю, — не согласился Евгений. — Это не решение, это формальная имитация, как отчет о проделанной работе, которой на самом деле не было.

— Что ж, очень скоро, когда я займу место Создателя, бунтари, вроде тебя, окажутся на моем месте. Тогда не я, а ты станешь изгоем, тебя будут все сторониться, тебя будут презирать. Но если тебе нужен выбор, я тебе его предоставлю.

По условному знаку падшего ангела Ньютон развернул свиток Librum M. и прочел строку, открывавшую провал в Преисподнею. Он положил пергамен под железные клетки, в которых раскачивались незримые братья — и на каменных плитах Храмовой горы разверзлась бездна Ада, потянувшая вниз Нострадамуса, Декарта и остальных. Евгений поймал на себе обреченный взгляд Ренэ, который мысленно с ним прощался, отправляясь в Инферно на этот раз без возможности вернуться обратно.

— Ты же получила, что хотела! Зачем ты это делаешь?!

Лючия осторожно провела по груди Евгения рукой, как бы успокаивая его.

— Возможно, ты об этом не знаешь, но в тебе кое-что есть, это нельзя заполучить обманом или силой. Уж поверь, иначе бы я это давно заполучила.

От ее прикосновения по шее у него пробежали радужные блики. Он опустил глаза, чтобы определить, откуда исходит свет, и заметил на своей груди глаза — сиддхическое ожерелье из радужных глаз, которые вращались в разные стороны!

— Дхарма-харам? — удивился он. — Тебе нужен этот амулет?

— Ты все равно не используешь его, ты же не знаешь, что это такое! — нетерпеливо произнесла Лючия. — Нет смысла скрывать, что я уже пыталась снять это ожерелье незаметно. Но это настолько древняя магия, что ее нельзя взять без спроса. Ее можно только передать, ею можно только пожертвовать. Как раз это мы сейчас и проверим! Готов ли ты пожертвовать сей дар ради спасения своих друзей?

— Нет, не отдавай его! — крикнул Мишель Нострадамус из клетки. — Он все равно отправит нас в Ад! Если передашь ему то, что он просит, ты отправишься в Ад следом за нами.