Сокол против кречета

— Ты хочешь сказать, хан, что князь Святозар тоже обратился к тебе с просьбой восстановить справедливость? — иронично усмехнулся Пестерь.

— Да, я хочу сказать именно это, — важно кивнул Бату.

— И он может повторить свои слова? — встрял в разговор Ожиг Станятович.

— Конечно, — широко развел руками Бату. — Святозар не из тех людей, кто сегодня дает свое слово, а наутро забирает его обратно. Он долго терзался в раздумьях, прежде чем обратился ко мне, но, зная, что слово отца твердо и переиначивать его тот не станет, пришел ко мне.

Послы недоверчиво переглянулись.

— Хотелось бы услышать это и от него, — неуверенно проговорил Пестерь.

— Сейчас его нет рядом. Он задержался, потому что помогает мне взять отцовские крепости, как часть его наследства. Взять и поставить в них моих воинов, потому что он доверяет им больше, чем людям отца. Опять же в степи моим камнеметчикам легче и проще обучаться огненному бою, который я успел оценить по достоинству еще летом. Учит их Святозар со своими пушкарями, вот он и задерживается. Но через два-три дня вы сами его увидите и сможете об этом спросить. — И лениво поинтересовался у Пестеря: — Как ты мыслишь, посол, долго ли продержатся те глупцы на стенах, если я наставлю на них все пушки, которые прибудут сюда вместе со Святозаром?

Еще один помощник Пестеря по имени Яромир, будучи не в силах сдержать себя, жалобно охнул. Сам Пестерь тоже не торопился с ответом, всячески оттягивая его. Он неспешно потянулся за чашей с кумысом, медленно поднес ее к губам и помаленьку, мелкими глотками, пил, пока она не опустела. Дальше время уже не оттянешь — надо что-то говорить, только вот что?!

— В наших святых книгах говорится: «Много замыслов в сердце у человека, но состоится только определенное Господом»[83]. Иными словами, сбудется все так, как угодно Небу.

— А если оно промолчит, не желая никому мешать? — улыбнулся Бату.

— Как я могу говорить, если промолчит даже Небо, — слукавил посол. — К тому же я не видел, сколько у тебя этих пушек.

— Считай сам, — равнодушно пожал плечами хан. — Твой каан поставил на Яике шесть крепостей. В каждой из них, как сказал мне Святозар, двадцать малых и десять больших. Сложи их вместе и получишь ответ.

На самом деле это была обычная догадка, и князь ничего ему не говорил. Разве что как-то раз с гордостью обмолвился, что у его отца все равны, и потому даже в Оренбурге установлено столько же пушек, сколько и во всех других крепостях. Далее вывод напрашивался сам собой. Если не больше, то уж, во всяком случае, не меньше, а значит — везде поровну.

Однако такая осведомленность хана произвела на русских послов удручающее впечатление. Неужто и впрямь Святозар Константинович стал израдником?[84]

— Опять же очень многое зависит от навыков и умения, а потому мне все равно трудно судить, — снова вывернулся Пестерь. — Ты сказываешь, что орудия еще в пути. Что ж, когда их привезут, тогда и поглядим.

— Привезут, непременно привезут, — кивнул Вату. — Вместе с княжичем привезут. Правда, Святозар отчего-то очень злобился на своего… как это по-вашему?..

— Братанича, — угрюмо отозвался Ожиг Станятович, давая передохнуть Пестерю.

— Вот-вот, на братанича. Уж не знаю, чем он так ему досадил. Только вы не подумайте чего плохого, — встрепенулся Вату. — Неужто я не понимаю и дал бы в обиду старшего внука каана.

— Ты хочешь сказать, хан, что княжич Николай Святославич жив и сейчас гостит у тебя? — медленно уточнил бледный Пестерь.

— Что я хочу сказать, то я и говорю, — строго заметил Бату. — Он и впрямь жив, и ему очень нравится гостить у меня. Конечно, если дед будет очень настойчиво просить его вернуться, то он, как послушный внук, не посмеет пренебречь такой просьбой. Погодите-ка, — встрепенулся джихангир. — Кажется, он — наследник Святослава? Ай-яй-яй! — вдруг горестно завопил он. — Получается, что если с княжичем что-то случится, то Святослав лишится своего наследника. Как же это я не подумал. Надо было окружить его не сотней, а тысячей своих людей, чтобы с его головы и пылинки не упало.

— Ты немного ошибся, хан, когда сказал, что в случае смерти княжича Николая Святослав лишится наследника, — прервал притворные причитания Бату посол и с радостью подметил, как лицо собеседника вытянулось от удивления.

— Разве он не наследник? — недоверчиво уточнил Бату. — А князь Святозар говорил мне совершенно иное.

— И он тебя не обманул, — вздохнул Пестерь. — Только у царевича Святослава много детей, так что в случае смерти княжича Николая он потеряет лишь одного из сынов.

— Не одного из, а старшего, — поправил его Бату, для наглядности подняв указательный палец правой руки. — Это очень важно, урус.

— Значит, все унаследует его следующий сын, — равнодушно пожал плечами Пестерь.

— И каану Константину будет совсем не жаль своего старшего внука?

Вот когда Ожиг Станятович не просто обрадовался — возликовал, что не его поставил Константин в начальные послы. Давать ответ на такой вопрос, да притом совершенно не имея времени на раздумье, — задачка еще та.