Сокровища глубин

«Пусть это будет тайной, – сказал он сам себе. – Может быть, мы останемся живы после этого несчастного путешествия, и опять явимся сюда, потому что здесь будет награда за все наши труды, без всяких сомнений».

Он дал сигнал, чтобы накачали больше воздуха, и вдруг почувствовал, что воздух остановлен, и увидал, что длинный резиновый рукав обрезан и медленно падает, скользя как какая-то серая змея.

Глава XXXIX. Дач в опасности

Эстера с трепетом отвернулась, увидев глаза Лоре, устремленные на нее, и скоро начала дрожать, вспомнив, как кубинец потребовал от нее обещания, и для спасения своего мужа она это обещание дала.

Она старалась смотреть в другую сторону, обратить все свое внимание на бедного слабого Джона Стодвика, но это было невозможно. И как она ни старалась, а внимание ее постоянно привлекал кубинец, который с улыбкой на губах наблюдал за ее беспокойством и привел ее в ужас, подойдя к рукаву, который шел от воздушного насоса, и, взяв рукав в руку, смотрел на ее бледное лицо.

Потом он рукав бросил и, обернувшись к матросам, окружившим его, заговорил сперва с одним, потом с другим, как бы предписывая им быть наготове для чего-то. По своему обыкновению Лоре был вооружен с ног до головы, за поясом у него был целый арсенал; обойдя вокруг матросов, он подошел к тому месту, где стоял Расп.

– Хорошо он работает? – спросил он громко.

– Довольно хорошо, – заворчал Расп, нюхая табак. – Однако ленится немножко; работает не так, как работал для себя.

Лоре прошелся по палубе раза два или четыре, а потом остановился около Эстеры, которая вздрогнула от его прикосновения, когда он положил руку на ее руку.

– Когда же хорошенькая Эстсра Поф загладит свою холодность? – сказал он с лукавой улыбкой.

Она ничего не отвечала, а только отодвинулась, устремив глаза на его глаза, как птичка от взгляда змеи.

– Я говорю, когда хорошенькая Эстера вознаградит меня за все мое терпение и постоянство? – повторил Лоре. – Нет, нет, не убегай, робкое создание! Разве я так страшен? Разве я не имел права захватить корабль и заставить негодяев, которые хотели обворовать меня, найти для меня мое сокровище? Что же вы не отвечаете?

Эстера не могла говорить, если бы и желала, страх парализовал ее. Ее негодование могло заставить негодяя, преследовавшего ее, подвергнуть опасности жизнь ее мужа, и она сидела, молча и дрожа, чувствуя себя совершенно во власти этого чудовища.

– Робка и сердится на мое небрежение, – с насмешкой сказал Лоре. – Ну, ну, вы должны меня извинить, мы были слишком заняты, чтобы думать о любви. Извинимся же и скажем, что мы любим вас больше прежнего, и теперь, когда работа почти кончена, мы будем требовать нашей награды, Эстера!

Он опять положил свею руку на ее руку, но она отшатнулась, и кубинец сердито подошел к борту с рукавом в руке и начал смотреть на движения Дача в чистой воде.

Раз он оглянулся и увидел, что Эстера, с широко раскрытыми глазами наблюдала за каждым его движением. Он чувствовал, что, так сказать, держит в своих руках струны ее сердца и перебирал в руке рукав, от которого зависела жизнь Дача Пофа, то сжимал его, то наклонял, так что воздух несколько замедлялся, и Расп неприметно давал сигнал у воздушного насоса, чтобы накачивали скорее.

Джон Стодвик, такой слабый, что едва мог держаться на ногах, захотел пройтись по палубе. Бесси хотела пойти с ним, но он хриплым голосом велел ей остаться, и шаги его были так тихи и медленны, что кубинец не приметил его присутствия до тех пор, пока он не дотронулся до него своей белой исхудалой рукой.

– Трус и негодяй! – сказал Джон Стодвик, смотря на него своими неестественно блестящими глазами, и с чахоточным румянцем на впалых щеках. – Удивляюсь, как Господь оставляет в живых такого негодяя.

Лоре вздрогнул, и руки его схватились за револьвер, заткнутый за пояс.

– Да, это револьвер, – сказал Джон Стодвик. – Но, несмотря на револьвер, если бы я был здоров, а не болен, то один из нас не сошел бы живым с палубы.

Капитан Стодвик и доктор пришли в чрезвычайное волнение, но не смели оставить воздушный насос, чтобы не лишить воздуха Дача, но Вильсон подвинулся ближе и с раскрытыми губами и дрожащими руками наблюдал за этой сценой, и даже матросы заинтересовались.

– Убирайся в свою конуру, больная собака, – свирепо вскричал Лоре, оскалив свои белые зубы, как то животное, о котором он упомянул. – Не говори со мной так, а то не доживешь и не увидишь, как твоя хорошенькая сестра сделается моей любовницей, как и Эстера Поф.

– Ах, ты негодяй! – вскрикнул молодой человек и, несмотря на то, что стоял на краю могилы, кинулся на Лоре и схватил его за горло обеими руками.

К его удивлению, кубинец зашатался, но только на одно мгновение; Лоре тотчас же оттолкнул его, выхватил револьвер и выстрелил в упавшего больного.

Пуля пролетела мимо, потому что Вильсон ударил Лоре по руке, и кубинец свирепо обернулся к нему, между тем как капитан и доктор бросились на помощь к Вильсону, но их остановил крик Распа:

– К насосу, к насосу, или вы убьете Дача Пофа.