Сокрытое в листве

Дмитрий задал этот вопрос не без подросткового желания позлить Александру, однако она не разозлилась, скорее наоборот:

– Ну, так тоже пойдет. Наконец-то с тобой стало можно общаться!

Спустя несколько минут молчание нарушил уже Белкин:

– Так как день-то прошел?

– Нормально. День, как день. Статью о Японии отклонили, ну да не жалко.

– А на учебе-то была?

– А ты следишь за прогульщиками что ли? Была – будь спокоен. Могу конспект по основам марксизма-ленинизма показать, если хочешь.

– Не хочу.

– Похоже, я наконец-то научилась тебя предсказывать.

Вскоре они нырнули в дворик, в котором был подъезд дома Георгия. Дмитрий вдруг остановился – это место вполне аккуратное и спокойное отчего-то показалось ему братом-близнецом темного, залитого людским отчаянием дворика на Хитровке, на который выходил дом Родионова. Белкин тряхнул головой и поддался Александре, тянувшей его вперед.

Дверь им открыла незнакомая Дмитрию женщина. Ей было около сорока на вид, в волосах тут и там пробивались седые волосы, а лицо несло на себе тяжелые очки. Женщина оглядела Белкина, немного задержала взгляд на Александре, а затем улыбнулась:

– Вы, наверное, Дмитрий?

– Да, а это моя подруга Александра Вольнова.

– Очень приятно. Зинаида Яковлевна Голышева. Проходите скорее, а то они такими темпами скоро драться начнут.

На лице Зинаиды Яковлевны после этих слов отчего-то снова появилась улыбка. Дмитрий немного растерянно посмотрел на свою спутницу – та тоже улыбалась в ожидании новых приключений. Что-то странное почудилось Белкину в этих двух женских улыбках – как будто между их обладательницами была какая-то тайна, в которую он не был посвящен. Это ощущение ушло, когда из гостиной донеслись голоса двух мужчин. Один из этих голосов принадлежал Георгию:

– Женя, ну ты ведь понимаешь, что в оригинале этот слог звучит иначе?

– Понимаю, понимаю… Знаешь, чего я не понимаю? А как именно его записать кириллицей?

На это Георгий ничего не ответил. Дмитрий прошел вслед за Зинаидой Яковлевной в гостиную. Александра шла за Белкиным и иногда зачем-то тыкала ему пальцем в разные части спины. Дмитрий неожиданно для самого себя усмехнулся этому: «И кто из нас больше похож на дикого зверька?» У раскрытого настежь окна гостиной стояли и курили двое. Георгий расслабленно полуприсел прямо на подоконник и тянул самокрутку. Белкин никогда прежде не видел друга курящим. Лицо Георгия было, вопреки позе, очень напряженным и задумчивым. На него смотрел с легкой усмешкой худющий человек с немного безумным взглядом. Он тоже курил, немного неловко заложив левую руку в карман своего старого пиджака.

Георгий отвлекся от размышлений и поднял взгляд на Зинаиду Яковлевну – та молча кивнула ему и устроилась в кресле, которое обычно занимал хозяин квартиры. Она тут же склонилась к какому-то листку, лежавшему на рабочем столе. Дмитрия и Александру Лангемарк, казалось, вовсе не заметил. А вот его собеседник рассеяно кивнул новым людям.

Александра, помявшись в новой обстановке не больше пяти секунд, уверенно прошла и села в кресло, в котором обычно сидел Дмитрий. Это был такой будничный жест, как будто она была в этом доме уже много раз. Впрочем, ни Георгий, ни кто-либо другой не собирались возражать ее самоуверенности. Дмитрий остался стоять в дверях – как и всегда в обществе, он чувствовал себя совсем чужим. Как ни странно, с этим чувством отчужденности помогла справиться странная игра в гляделки с Александрой. В один момент она внезапно показала ему язык – Дмитрий не удержался и усмехнулся. Это как будто вновь включило звуки в комнате – Зинаида Яковлевна зашелестела бумагой, Георгий загасил самокрутку и чертыхнулся, обжегшись, а его собеседника эта неприятность заставила рассмеяться.

Георгий справился с самокруткой и отрицательно помотал головой, отвечая на давно заданный вопрос:

– Не знаю. Ты прав – кириллицей, как не пробуй, выйдет плохо. Разве что через «шэ» попробовать.

– А чем «эс» хуже, Георгий? И еще – тогда важно было предложить систему. Тогда, в 17-м важно было выработать какой-то универсальный подход, чтобы не перевирать одни и те же слова разными транскрипциями. Я это сделал. Хорошая или плохая система у меня вышла, нам уже увидеть не доведется – проверка временем штука злая и долгая. Зато я уже сейчас, как и в последние десять лет могу уверенно говорить: «Не нравится? Не пользуйтесь!»

– Справедливо…

Георгий отчего-то выглядел расстроенным. Он опустил взгляд и смотрел на пепельницу. Спустя примерно минуту Лангемарк оторвался от пепельницы и оглядел комнату – кажется, только теперь он заметил новых гостей. Лицо его тут же посветлело.

– Митя! Я уж подумал, что не придешь – на тебя это не очень похоже. И вы… Александра, кажется?

– Не кажется. Александра и есть.

– Как ваша статья?

– Все хорошо.