Соль этого лета

— Это ты так указал на мою бесполезность при подготовке спортсменов, Рустам?

— Мы с тобой потом это всë обсудим. Вечером. Если хочешь быть полезной, принеси водички, пожалуйста, — демонстративно доброжелательно. — Жарко…

Совсем охерел??

Подскакиваю на ноги.

— Я тебе не официантка, — бросает Алена ему тихо, отрицательно качая мне головой. — Жду команду в медпункте.

Гордо уходит.

Рустам недовольно хмурится.

— Чего подскочил-то? Мышцы затекли? На татами, давай.

Выхожу в центр. Близко к моей весовой только Ромка. Ну Яшин ещё… Но они умотаны уже. Валяются на травке, тяжело дышат.

— Артём давай на татами, прохлаждаешься сегодня.

— Алёна Максимовна мне запретила.

— А я тебе говорю, давай на татами. Травму можно получить и в бою. Учись компенсировать техникой.

Артём неуверенно встаёт. Прихрамывая идёт ко мне.

Тихо бешусь… Он килограмм на пятнадцать меньше. В ортезе. Мне что с ним делать?!

— Всегда выбирай соперника массивней на тренировке. Тогда на соревнованиях соперники твоего веса будут падать на подходе!

— Тëм, нет, — смотрю ему в глаза.

Он пожимает растерянно плечами.

Я поднимаю руки, упираясь пальцами в ладонь, показываю «брейк».

— Боя не будет.

— По парам разбились! — вдруг резко меняется настроение Рустама на агрессивное. — На песок!

Парни сначала, ропща, встают. Потом начинают оглядываться на меня.

Встаю к ним спиной, лицом к Рустаму. Чувствую, как подходят ближе, касаются моих плеч своими.

Короче. Кто-то должен тормознуть это.

— Завтра у нас кроссфит на дыхалку, — взмахиваю папкой. — Бессо оплатил крутого инструктора. Мы не восстановимся до завтра, если продолжим сегодня, — стараюсь максимально спокойно привести разумные доводы. — Продолжим — значит, кроссфит мы сольем.

Соперничество — соперничеством, но спорт спортом. Не идиот же он. Я очень стараюсь разделять. И взять то полезное от Рустама, что взять можно. Но…

— Значит, я перенесу кроссфит.

— А послезавтра, — продолжаю я. — У нас мануал. И сутки «до» — у нас отмена нагрузки. Если мы хотим следовать программе, то на сегодня — хватит.

— Упал, отжался, Тарханов, — раздраженно.

Рефлекс — выполнять команды тренера, даже если ты не согласен, даже если это наказание мощно давит на психику. Но… Нет. И я продолжаю стоять, глядя ему в глаза.

Я — прав! Бессо просчитал каждый день сборов. Рустам ломает нашу систему. С хера ли?

За моей спиной бушует адреналин и тестостерон. Я чувствую его кожей. Сейчас каждый из пацанов будет делать свой выбор. Я свой делаю тоже. Прямо сейчас.

— Давай, Тарханов. Упал!

Давим друг друга взглядами. Мой взгляд говорит — пошёл нахер, ты для меня не авторитет.

— Тарханов. Снимается. С соревнований.

Сука. Сука!!! Делаю глубокий вдох. Бес этого не допустит. Он вернётся и…

— Кто ещё? Никто?! Тогда упор лёжа приня-я-ять!

Оборачиваюсь к пацанам. Никто не спешит падать.

— Алёна Максимовна ждёт нас в медпункте, — негромко бросаю я.

Иду вперёд, мимо Рустама. Чувствую, как пацаны молча идут следом. Это придаёт сил и уверенности.

— Это бунт, что ли, я не понял?

Не отвечая и не оборачиваясь увожу команду.

Если ситуация поднимется до совета школы, я всё обосную. Отстранят — значит, я уйду в другую команду. Меня с руками оторвут. Но никуда уходить я не хочу. Тут Бес, Тут Алена. Сегодня же позвоню Бесу. Он должен меня поддержать!

У крыльца административного корпуса разворачиваюсь.

— Никто не обязан, пацаны, соглашаться с моим решением.

— Ой, да ладно, — закатывают глаза Яша с Ромкой. — Начинается… Все, значит, все.

Вокруг гул.

— Бес пусть возвращается.

— Угробит же всех этот чемпион…

— И Максимовна, вон, фыркнула…

— Всех не снимут!

— Будем Беса ждать, а пока пусть Тарханов тренит нас.

— Тебя что — сняли? — неожиданно встаёт рядом со мной Алëна.

— Да, — возвращаю ей папку.

— Почему?

Неопределённо кручу в воздухе пальцами. Догадайся.

— Но официально, за отказ исполнять распоряжения тренера.

— Ясно. Вечером Цимлянский приезжает. Спонсор. Пусть ему расскажет, что лидер снят с соревнований. И деньги заодно вернёт… Это же не страховой случай.

Не страховой… Страховой только травма.

— Ладно, кто первый? — демонстрирует она шприц.

— Ой… — морщится Шмель. — Тарханова забирайте. Он у нас бесстрашный!

Дружный ржач.

— Пойдём? — стреляет Алена на дверь.

— Ну, пойдём… — вздыхаю я.

За дверью, приближаюсь сзади, на мгновение зажимая её в тёмном проходе. Получаю по лапам. И довольный захожу следом в кабинет.

— Ты сегодня просто космос!

— Спасибо. Шорты спусти…

Набирает из ампулы в шприц.

— Ну что так сразу то… — смеюсь я. — А где романтика? Поцелуи мои, свидания, тортики где?

Послушно оттягиваю вниз резинку.

— Дурак… — целует в плечо.

— Ладно не целуй меня сюда, я весь солёный и грязный.

Морщусь, когда игла входит в мышцу. С шипением, дергаюсь.

— Вену давай…

— Зачем?

— Рибоксин…

— Не жалеет Вы меня, Алёна Максимовна!

— Почему? Наоборот… — засовывает мне в рот конфетку. — Твоему сердцу полезно.

— Моему сердцу полезен поцелуй, — тянусь губами.

Получаю короткий чмок в нос. Ловлю за шею, удерживая. Отправляю карамельку ей в рот.

— Выспись, кстати, вечером.

— Зачем?