Соль с Жеваховой горы

Зайдер вдруг подумал, что хотел бы именно такую девушку видеть рядом с собой. Такую яркую, со своим стилем и тонким лицом, на котором читался сильный характер. Вот такая девушка могла бы украсить его жизнь! Не дешевая подстилка из борделя, не тупая крестьянка, не авантюристка из криминального мира, а такая вот, в которой чувствовалась порода и вкус. Заправляя борделями и будучи своим в криминальном мире, Зайдер насмотрелся на такое количество женщин, что читал каждую как по раскрытой книге. Все они были ему неинтересны.

Мейеру вдруг стало грустно: встретит ли он такую девушку, найдет ли ее в своей жизни? И если найдет, то когда?

Думая так, он сел к столу. Моня налил ему коньяк, Соляк подкладывал закуски. Выпили за встречу. Некоторое время сидели в полном молчании. Зайдер отдавал должное шикарной еде, которую не видел уже несколько лет. Затем отложил вилку. В упор на него, не отрываясь, смотрел Моня Кац — тяжелым, непо­движным взглядом.

— Зачем ты вернулся? — спросил он. — Быть теперь беде.

Глава 8

Предостережение Мони Законника. Правая рука Котовского. Бегство из Умани и новый план. Любовь Зайдера

Зайдер помрачнел. Именно этого он и боялся — что родная Одесса не примет его назад. Но он не собирался сдаваться так просто. А потому, хмурясь, внимательно слушал, что еще скажет Моня Кац.

— Ты вернулся в плохое время! — Тон Мони был мрачным. — Плохо в городе. Колобродят всякие. Плохие времена. Ни работы нет, ни будущего.

— Я слышал, ты на жизнь не жалуешься, — парировал Зайдер, всегда острый на язык.

— Это временно. Нэп временно, — убежденно сказал Моня Кац, — скоро большевики прикроют эту лавочку. Попомни мое слово. Не справляются они с властью. В городе голодные бунты. Рабочие воду мутят. Еды не хватает на всех. В двух уездах крестьяне собрались с вилами и пошли за хлебом на Одессу. Голод. Хлебных карточек с каждым днем печатают все больше. Большевики скрывают, что голод... А ты говоришь... Плохое время. Вернулся ты не туда...

— Ну, это мы еще посмотрим! — лихо возразил Зайдер. — Есть у меня одна идея... Я не просто так пришел.

— Это ты брось, — Моня махнул рукой, — ничего ты не вернешь — ни дома, ни влияния, ничего в городе. После смерти Японца... А, что говорить! Как было в Одессе, забудь. По-другому все, без правил. Серьезная каша варится. Куда тебе в нее?

— Рано списываешь меня со счетов, — улыбнулся Зайдер, — ох рано. А дома да бордели — ну и хрен с ними! Не для того я в Одессу подлез под пули. Сам знаю, чем рискую. Кто захочет видеть в городе человека Японца? Задавят, как пить дать! Я с другим пришел.

— С чем еще? — Моня удивленно поднял вверх бровь.

— Идея есть у меня. Как кое-что развернуть в Одессе. По точкам. С контрабандой это связано, Моня. И ты поможешь мне в этом. Ты — и вот он, Соляк, — в голосе Зайдера была такая убежденность, что Моня даже не осмелился возражать.

— Так контрабанда... это.. — Кашлянув от смущения, впервые вступил в разговор Соляк — такой напряженный, что даже уши у него покраснели от смущения. — Паук это... верховодит. Он под себя подмял... Это... вот. Оно...

— Паук, — пренебрежительно скривился Зайдер, — тоже мне, сопля! Это шо, гембель для фраера, который стоял за самим Японцем? Я его так подомну, шо уши у него отвянут! А тебя, Соляк, большим человеком сделаю в городе. Если твои люди мне помогать будут.

— Так это... оно... ага... — восторженно выдавил Соляк.

— Сказать легче, чем сделать! — Моня был настроен скептично. — Для начала надо убрать Паука. А за Пауком знаешь кто стоит? Котовский! И пес этот его борзый... Ну, ты его знаешь. Вместо Цыгана встал.

— Мишка Няга, — подсказал Соляк.

— Котовский? — Зайдер нахмурился. — Никогда с ним не воевал! Он в Одессе разве?

— Сейчас нет, — сказал Моня Кац, — но от него пес этот бизнес крышует. Под себя многих ребят подмял. И к Пауку подбирается. Паук ему дань платит. Говорят, люди этого Няги постреляли рыбаков в интересах Паука. Он берет контрабанду в городе. Куда тебе соваться! Японца нет. Кто тебя прикроет?

— Туча, — убежденно сказал Зайдер. — Туча, когда сдам часть контрабанды ему.

— А Туча враждует с Пауком, — вдруг произнес Соляк и сам, похоже, обалдел от такой сложной мысли, — они как пес с кошаком. Совсем того...

— Вот видишь! — Зайдер с укором посмотрел на Моню. — Зря ты в меня не веришь! А если будет подо мной контрабанда, сколько товара ты пропустишь по своим биржам? Ты лучше о том подумай!

Моня задумался. Впервые в словах Зайдера для него отчетливо мелькнул здравый смысл. И Мейер прекрасно понял это по тому, как изменилось лицо Каца.

— Допустим, — Моня не собирался так просто сдаваться, — но Котовский?

— Котовского нет в Одессе, — повторил Зайдер слова Мони.

— Ему этот... батька Махно накостылял, — снова вдруг встрял Соляк и, поймав удивленный взгляд Зай­дера, пояснил: — Под батькой Махно селяне гуляют... Э... вот оно... такое... мне робяты сказывали.... Говорят...