Соль с Жеваховой горы

Пес дернулся вторично, снова потащил за собой цепь, очевидно, задел лапу — звон, вой, писк. Циля вздохнула и открыла глаза. Виктора рядом с ней не было, только пустая половина постели.

Вздохнув, Циля поднялась с кровати и накинула на себя теплый халат. Снова мучительная ночь! Опять не спит. Хорошо бы еще не выпил. В последние дни такое случалось все чаще. Что-то мучило Виктора. Он просыпался посреди ночи, шел в гостиную, там сидел и пил. И лицо его выражало страдание.

Так было и в этот раз. Уже с порога Циля разглядела полупустую бутылку водки на стуле возле дивана, большой граненый стакан. Виктор сидел на диване, опустив голову и обхватив ее руками. Плечи его вздрагивали.

Циля молча села рядом. Приобняла, положила свою ему голову на плечо. Больше всего на свете она хотела бы облегчить страдания Виктора, но не знала как. Поцеловала его в плечо, уткнулась в спину лицом. Ей хотелось плакать.

— Выпьешь со мной? — неожиданно спросил Виктор.

— Выпью, — ответила Циля и залпом выпила водку, которую Виктор налил ей в стакан. Даже не поморщилась. Чтобы облегчить боль Виктора, Циля пила теперь с ним. И случалось это в последнее время все чаще и чаще.

— Я люблю тебя, — вдруг произнес Виктор, и Цилю поразило выражение его глаз, — я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты уехала из Одессы.

— Нет, — Циля вздрогнула, — я никуда без тебя не поеду! Что произошло?

— Придется. Я не хочу, чтобы тебя убили. Вместе со мной, — сказал Виктор, и, к своему огромному ужасу, Циля вдруг увидела, как по щеке его скатилась скупая и одинокая мужская слеза, похожая чем-то на каплю крови.

— Я никуда без тебя не уеду, — Циле тоже хотелось плакать, — пусть меня убьют вместе с тобой. Мне все равно.

— Ты не понимаешь! — Виктор повернулся к ней. — Все это очень серьезно! Ты даже не представляешь, насколько и как!

— Расскажи, — попросила Циля, не в силах оторвать от него глаз. Виктор был ее жизнью. И жить без него она бы не смогла.

— Я раскрыл дело рыбаков. Теперь я знаю, кто и почему их убил. И у меня есть доказательства... — сказал Виктор. — Просто не понимаю, почему говорю об этом с тобой. Наверное, я пьян.

— И кто же их убил? — Циля затаила дыхание.

— Их убил местный авторитет по кличке Паук. Это попытка полностью захватить контрабанду в городе. Именно эти рыбаки принялись бунтовать. Они не хотели подчиняться Пауку и повезли товар сами. Да еще и не тот товар... За это он их и убил.

— Ну и что за то? — Цилю совсем не напугал его рассказ. Выросшая в дебрях Молдаванки и едва ли не с детства познавшая уличную жизнь, она воспринимала как должное любую войну уличных королей. К тому же она все еще жила по старинке и была твердо убеждена, что одесские воры не убивают сыщиков, которые идут по их следу, ведь и те, и другие прекрасно понимают друг друга.

— Ты не соображаешь, — Виктор смотрел на Цилю в упор и в глазах его было отчаяние, — да, убил рыбаков Паук. Но сделал он это по приказу Котовского. Убить их приказал ему Котовский.

— Зачем это ему? — удивилась Циля.

— Он хочет взять под контроль всю контрабанду в городе. Это страшный человек. Он и этот его... Мишка Няга. Кое-что знаю я об этом Мишке. Но даже тебе не могу рассказать.

— Расскажи! — умоляюще сказала Циля.

— Чтобы ты подруге своей передала? Ну уж нет! — усмехнулся Виктор.

— Но если Таня в беде с этим Мишкой Нягой, я же должна ее предупредить.

— Таня не в беде, — снова усмехнулся Виктор, — мы в беде. Не она.

— Почему? — Циле стало страшно.

— Потому, что я знаю про причастность Котовского к убийствам и к бандам, и я могу это доказать.

— Что это значит? — Циля еще не понимала.

— Это значит, что Котовский теперь должен убить меня.

— Да зачем ему, красному командиру, за такой гембель? — Циля развела руками.

— Вот именно потому, что он красный командир и большой человек, он и убьет меня! Ты представляешь, что будет, если я докажу, что он обыкновенный бандит? Это страшный человек! И особенно он страшен потому, что поднялся так высоко. Он думает, что может творить все, что хочет. И тут появляюсь я.

— Может, ты его и остановишь.

— Нет. Силы не равны. Он убьет меня. Я это чувствую. И я не хочу, чтобы ты погибла со мной.

— Ты не понимаешь, — усмехнувшись, Циля обняла его обеими руками, — я погибну без тебя.

Снова громыхнула собачья цепь. Раздался оглушительный собачий лай. Цепь страшно зазвенела. Это означало, что пес прыгал по будке, яростно громыхая ею и исходясь в истошном лае.

— Вот тварюка проклятая! — Циля поднялась, — пойду посмотрю.

— Сядь! — Виктор с силой потянул ее за руку, заставил сесть.

— Что за... — начала было Циля, но Виктор резко оборвал ее:

— Молчи!

Лай вдруг достиг своей высшей ноты, а потом перешел в истерический визг. Так могут визжать только от нестерпимой, неожиданной боли. Циля вздрогнула. Визг оборвался. Вдруг наступила тишина. Но прозвучало это более жутко, чем предыдущие звуки.

Кровь отхлынула от лица Цили. Виктор с силой сжал ее руку, словно пытаясь успокоить. Дверь в комнату начала медленно открываться...