Соль с Жеваховой горы

Дыбенко не зазнался, не испортился, поэтому его любили и ценили не только начальство, но и подчиненные. С Володей же его связывала некая общность взглядов, какая-то тонкость натуры, в общем-то удивительная для военного.

– Откуда ты? – Сосновский не поверил своим глазам – вот уже много дней его друга не было в городе, и он знал, что в области происходит что-то серьезное.

– Отовсюду. Из Херсонщины, – Дыбенко неопределенно махнул рукой. Володя знал, что в области вспыхивают жестокие крестьянские бунты, но об этом нельзя было говорить. – Вот, приехал только и сразу к тебе, – выдохнул. – Да ты, я вижу, уходишь? Начальство вызвало на ковер?

– Если бы… – Володя заметно помрачнел, – нет. С начальством как раз все в порядке. Тут такое дело… Ты на машине? Подбросишь до суда?

– Куда? – Дыбенко не поверил своим ушам.

– Или до загса, я не знаю… – Володя сник. – В загс правильнее, наверное, будет, – начал он. – Я, видишь ли, с женой… С бывшей женой решил развестись…

– Так, – лицо Дыбенко вдруг стало невероятно серьезным. – Из дома, как я понимаю, ты ушел? Есть где жить?

– Ушел, – вздыхая, кивнул Володя, – я теперь в Каретном переулке живу. Старую свою квартиру снял.

– Ясно, – четко, по-военному отрезал Дыбенко. – Значит так, сейчас мы едем к тебе домой и говорим. С работы уйдешь – не проблема. Один день можно. Надо говорить.

– Да не о чем разговаривать! – Володя только рукой махнул горестно. – Я уже все решил.

– Я сказал едем! – Дыбенко был настроен решительно. – И коньяк хороший возьмем!

Сосновский попытался было протестовать, но друг выдворил его из кабинета…

Позже, уютно устроившись за столом под большим матерчатым абажуром, Володя рассказывал свою историю.

– И я решил… В общем, так, – совсем поникнув, Сосновский допил коньяк, который действительно оказался очень хорошим.

– А теперь слушай меня и слушай очень внимательно, – нахмурился Дыбенко. – Ты мой друг, и я не дам тебе засунуть голову в петлю. А это именно то, что ты делаешь.

– Я не понимаю… – начал было Володя, но Дыбенко резко его оборвал:

– Все ты прекрасно понимаешь! Знаешь, что будет после того, как станет известно о твоем решении?

– К начальству вызовут?

– И это тоже. Но сначала назначат комиссию по «чистке». Ты понимаешь, что это такое?

Володя побледнел. «Чистка» была ужасающим явлением. Он только один раз присутствовал на заседании подобной комиссии, но этого ему хватило на всю жизнь. С 1921 года большевистской партией проводились «чистки» во всех учреждениях. Это означало, что на свет божий извлекалась вся подноготная человека – его происхождение, происхождение его родителей, чем его родители занимались до революции, где он сам был во время революции, когда вступил в партию большевиков или почему не вступил, симпатии к царскому режиму… Воевал ли на фронте, словом – все поступки, подозрения, доносы, все самое мерзкое, сомнительное или наоборот – неопределенное, извлекалось на свет… Человек, которого «чистили», всегда снимался с занимаемой должности.

Если его оправдывали, могли восстановить на работе – но в должности намного низшей, чем предыдущая, и с низшим окладом, пока не выслужится. Но если «чистку» не проходил, документы передавались в НКВД, а человека всегда арестовывали… Нередко дело заканчивалось расстрелом. «Чистили» за все – за пассивность, дискредитацию советской власти, шкурничество, карьеризм, буржуазный образ жизни, разложение в быту… Поводом для «чистки» мог стать любой незначительный донос, любое глупое замечание. Что уж тут говорить о таком серьезном поводе, как развод?

– Ты происхождение свое помнишь? – в лоб спросил Дыбенко, который прекрасно знал всю правду о своем друге – да Володя и не скрывал особо, не в его характере было подличать и прятаться. – И ты хочешь сказать, что твои прежние весьма сомнительные заслуги спасут бывшего князя? Ты знаешь, сколько твоих прямых родственников живет сейчас в Париже? И ты надеешься, что после «чистки» князь Сосновский выйдет с заседания комиссии живым и невредимым?

– Я не думал об этом, – растерялся Володя.

– Да ты ж работал и в царских газетах, не только в большевистских, – напомнил Дыбенко, – ты разогнал отряд призраков! Ты ведь знаешь и сам, что после шумихи большевики закрыли этот проект. Ты был связан с бандами Михаила Японца. Красная власть сейчас делает все возможное, чтобы забыли этого персонажа. А вот тебе его живо припомнят!

– Так глубоко копать… – Володя пожал пле­чами.

– Ты шутишь? – Дыбенко смотрел на него прямо в глаза. – Ты не просто попрощаешься со своей должностью и больше никогда не будешь работать в газете! Ты попрощаешься со своей жизнью!

– Пускай, – Володя махнул рукой и налил себе коньяк.

– Ладно, сделаем вид, что я этого не слышал! – отрезал Дыбенко. – Ты хоть знаешь, сколько доносов лежит на тебя в НКВД?

– Ты о чем? – Володя не поверил своим ушам.

– Начальник городских чекистов мой приятель, иногда выпиваем вместе, – признался Дыбенко. – Так вот, он мне и рассказал, что доносов на тебя – уже цельная папка! Пухлый том!

– Да кто же их пишет? – растерялся Сосновский.