Читаем Солдат ка Джейн. Авария (СИ) полностью

  Парашюты снесли нас к ближайшему к выходу из гиперпространства, к маяку. - Бонни почему-то не стала рассказывать незнакомцам о проделках шпиона жухрая, который подсыпал песок в тормозные колодки.



  Я тоже решила, что пока мы просто солдаты Джейн и Бонни, а не стропроцентницы по тестам в особую пехоту.



  - Мы солдаты новобранцы, а вы кто? - я, скрестила руки на груди, чтобы незнакомцы не прожгли их взглядами.



  Но сразу почувствовала тяжелые взоры на своих бедрах. - Извините, если вас обидели, но у вас нет знаков отличия.



  Вы - пираты? - Я насмешливо посмотрела на облупленный катер.



  На правом борту поверх прежних цифр была намалевана девушка в вольной позе.



  - Мы - смотрители маяка, - первый крепыш, наконец, посмотрел нам в глаза, а не в туда. - Взвод обеспечения.



  - Обеспечения чего? - Бонни выступила не по понятиям.



  - Обеспечения маяка.



  - Чем обеспечения?



  - Бесперебойной работы.



  - Бесперебойной работы чего?



  - Маяка, - здоровяк так рявкнул, что с пальмы упала любопытная горилла с рогами. - Вы, новобранки, солдаты Джейн и Бонни, а я сержант Брамс.



  Я главный на маяке и на всей планете Эвкалипт. - Военный сузил глаза. - Вы, новобранки, до дальнейшего распоряжения поступаете под мое командование.



  В силу сложившихся чрезвычайных ваших ситуаций.



  - Ситуация не сложилась, а свалилась вместе с нами, - я пробормотала и добавила, - герр сержант. - Я улыбнулась и упала на песок.



  Бонни уже давно сидела на песке и глупо хлопала ресницами.



  - Пиявки, - сержант сразу поймал ситуацию. - Гансовский.



  - Уже несу, дон сержант, - парень лет двадцати пяти побежал к нам с огромным тюбиком. - Повезло солдаткам: только пиявки успели полакомиться. - Парень щедро намазывал на меня и на Бонни зеленую резко пахнущую дорогим парфюмом мазь. - Пиявки не только отравляют нечищеными зубами кровь, но и откладывают под кожу личинки.



  - Личинки? - я упала бы в обморок, если бы не аромат мази.



  - Мазь впитается и все решит, - парень склонил голову к правому плечу.



  Любовался своими художествами на моем теле.



  - Личные вещи есть? - сержант Брамс не спросил у меня разрешения.



  Он взвалил меня на плечо и по трапу понес на катер.



  Два солдата за руки и за ноги следом тащили Бонни.



  - Личных вещей нет, - я с благодарностью смотрела в глаза сержанта.



  А он милый!



  Лет сорок, поэтому надежный, не подведет.



  Возможно, что под влиянием яда пиявок я начала бредить о свадьбе с сержантом.



  Может быть, яд пиявок содержит женский возбудитель?



  Сержант Брамс бережно опустил меня на железное дно катера.



  - Джейн, Бонни, а вы простые солдатки? - Надо мной склонилось желтое круглое лицо.



  - Проще не бывает, - я спросила и с подозрением уставилась на луноликого воина. - Разве не видно?



  Мы голые, поэтому открыты для изучения.



  - На Эвкалипте в джунглях неподготовленный боец не проживет и минуты.



  А вы еще и голые. - Луноликий провел пальцем по моему соску на правой груди.



  Сосок не отозвался - ему после пиявок крови не хватило.



  - Фудзияма, за штурвал, - сержант Брамс усмехнулся. - Мы, конечно, подготовленные бойцы, но против дикобразов не выстоим.



  - Дикобразы, сэр? - солдат Фудзияма стремительно перетёк за штурвал. - В это время?



  Не может быть! - Бронзовые мускулы Фудзиямы переливались.



  Но видно, что авторитет главного по Планете сержанта Брамса непререкаемый.



  Все слушались его беспрекословно.



  Катер поднялся на дыбы.



  - Фудзияма, а разве ты не слышишь? - сержант Брамс иронично усмехнулся, когда катер понесся над поверхностью реки.



  За нашими спинами раздался грохот грозы и рев стаи гигантских быков.



  - Есть сэр, - стальной Фудзияма побледнел.



  - Простите, дон сержант, - я вежливо поднялась, держалась за поручни, даже ножкой шаркнула, чтобы подольститься к старшему по званию. - Мы сами не местные.



  О дикобразах знаем только, что они милые няшные ежики.



  - На Эвкалипте даже самый милый няшка превращается в грозного убийцу, - сержант Брамс ответил мне на языке няшек. - Дикобразы величиной с космоплот.



  Их ничто не берет: ни разрывные снаряды, ни яды, ни магия.



  - Магия? - Бонни навострила ушки.



  Я же даже слова не могла произнести - неужели, магия существует.



  - Если ничего не берет их, то, наверно, и магия не возьмет, если она есть, - сержант Брамс пожал плечами, а затем заржал.



  - Понимаю, шутка, герр сержант, - я улыбнулась.



  - Почему же шутка? - сержант коварно улыбнулся. - Дикобразы швыряются огненными шарами и голубыми молниями.



  Разве это не магия?



  - Нам магия по Уставу не положена, - Бонни надула щеки.



  - То, что нам нужно, я решаю, - сержант Брамс поставил нас на место. - Вы из каких Галактик империи, солдаты Джейн и Бонни?



  - Из конфедерации Натура, дон сержант, - я ответила за себя и за Бонни.



  Она сидела с задумчивым видом.



  Наверно, яд пиявок достал ее сильнее, чем меня.



  - С Натуры? Натурщицы? - сержант Брамс выпучил глаза. - Далеко вас занесло, новобранки.



  - Из-за аварии фрегат проскочил нашу остановку в гиперпространстве.



  Мы же не по своей вине, товарищ сержант, - я виновато играла глазками.



  Сержант Брамс открыл компьютер и внимательно изучал.



  Наверно, проверял запись о нас.



  Я воспользовалась случаем и обратилась к солдату.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести
Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести

В. Московкин — писатель преимущественно городской темы: пишет ли о ребятишках («Человек хотел добра», «Боевое поручение»), или о молодых людях, вступающих в жизнь («Как жизнь, Семен?», «Медовый месяц»); та же тема, из жизни города, в историческом романе «Потомок седьмой тысячи» (о ткачах Ярославской Большой мануфактуры), в повести «Тугова гора» (героическая и трагическая битва ярославцев с карательным татаро-монгольским отрядом). В эту книгу включены три повести: «Ремесленники», «Дорога в длинный день», «Не говори, что любишь». Первая рассказывает об учащихся ремесленного училища в годы войны, их наставнике — старом питерском рабочем, с помощью которого они хотят как можно скорее уйти на завод, чтобы вместе со взрослыми работать для фронта. В повести много светлых и грустных страниц, не обходится и без смешного. Две другие повести — о наших днях, о совестливости, об ответственности людей перед обществом, на какой бы служебной лесенке они ни находились. Мягкий юмор, ирония присущи письму автора.

Виктор Флегонтович Московкин

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Повесть