Читаем Солдатская доблесть полностью

Солдатская доблесть

Сержант Попов выскочил на дорогу, преградив путь. Лошади остановились. С задней повозки спрыгнули три человека и пустились бежать. Бикстурганов нажал на спуск — и короткая автоматная очередь их тотчас сразила. Остальные пятеро покорно подняли руки. Походная кухня, четыре пароконных повозки с оружием, патронами и обмундированием оказались в руках разведчиков. Под угрозой смерти приказав пленным молчать; разведчики рассадили их по повозкам. Сами переоделись в немецкие шинели.

До Сталинграда ехали без приключений. Сержант Попов, солдаты Давыдов и Бикстурганов с новыми немецкими автоматами на груди сторожко шагали впереди. Осталось пробраться по узенькому переулку, пересечь улицу, как вдруг из-за груды битого кирпича вышло двое немцев — патруль. Сержант Попов, ловким движением сбил одного немца с ног. Со вторым бесшумно расправились Бикстурганов и Давыдов. Потом свернули в переулок, миновали вражескую передовую и совсем неожиданно кто-то сбил Бугрова с ног, забил в рот кляп, скрутил руки, бросил на повозку.

Спустя минут двадцать, пять гитлеровцев и шесть советских разведчиков в новеньких немецких шинелях стояли перед незнакомым Бугрову капитаном. Отправляясь по заданию, Бугров не знал, что из-за Волги к ним в дивизию идут маршевые роты и батальоны. И вот один из них занял стык между первым и вторым батальонами 83-го стрелкового полка.

Не раз после этого случая Ивану Гурьевичу доводилось со своим взводом ходить по тылам врага, но свою родную форму он больше не менял на фашистскую.

Смелому, решительному следопыту командование дивизии и армии часто поручало ответственные задания. В декабре 1942 года готовился очередной удар по противнику. Командир полка приказал старшему сержанту Бугрову отправиться за «языком».

Ночь выдалась ветреная, морозная. Разведчики Бугров, Бикстурганов и сержант Попов вооружились финками, автоматами, прихватили гранаты.

Передовая проходила по соседней улице. Было известно, что три квартала занимает какая-то новая часть, доставленная в Сталинград самолетами: не то из Франции, не то из Норвегии. Знали разведчики, что во втором доме от угла наблюдательный пункт. «Но сколько там гитлеровцев? Пожалуй, не меньше отделения, — размышлял Бугров. — Это, считай, десять-двенадцать человек да телефонист с радистом. Выходит, четырнадцать против трех. Надо полагать, что они хорошо вооружены, связаны со штабом полка и по их сигналу сразу прибудет помощь. Силы явно не равны. Но ведь не может же ночью все отделение бодрствовать? Один-два в охране, а остальные спят. Вот часовых и надо подцепить».

Благополучно миновали передовую и метрах в двухстах от дома, где находится наблюдательный пункт немцев, залегли. Передний край противника будто вымер, только ветер посвистывает, да шуршит поземка, наметая сугробы. Лежали долго, терпеливо, наконец, Иван прошептал:

— Поползли. Я впереди, вы шага на три-четыре сзади. Как только остановлюсь, замрите.

Спустя минут тридцать разведчики очутились метрах в пятидесяти от подъезда дома и притаились за грудой битого кирпича. Они напряженно следили за подъездом: именно здесь должен появиться часовой. Так и есть. Вот немец вышел на крыльцо, огляделся по сторонам, сделал десять шагов вправо, держась поближе к стене, остановился, потом еще несколько шагов и опять остановился.

Как взять врага? Подползти к углу дома, прокрасться подле стены к крыльцу, а когда часовой подойдет к подъезду, тут его и скрутить.

Смельчаки ползут дальше. Вот и угол дома. А ветер все воет и воет, бросая в лица сухой колючий снег. Спасибо тебе, ветер, спасибо русская метелица.

Прижавшись в стенке, Иван отчетливо видит часового. Положив ладонь на автомат, он медленно идет к подъезду, изредка останавливаясь, дует на окоченевшие пальцы и опять продолжает путь. Подходит все ближе и ближе. Бугров слышит его вздохи. «Хорошо, что ты не стоишь, а идешь, — думал Иван. — На ходу тебя легче взять». И как только часовой поравнялся с ним, намереваясь шагнуть в подъезд, стремительно сбил его с ног, затолкал в рот кляп.

На следующую ночь пошли за «языком» всем взводом. Совсем было подобрались к переднему краю врага, как вдруг Попов разразился густым громким кашлем. Тотчас затрещал вражеский пулемет, ухнула мина: ранило двух разведчиков. Вернулись на исходный рубеж, отправили в санбат раненых — и вновь в разведку. Проползли по нейтральной полосе, заваленному хламом двору, и скрылись в подъезде полуразрушенного дома. А минуты через две послышался скрип дверей подвального помещения, и на лестнице, ведущей в подвал, запрыгал зеленоватый луч карманного фонарика.

Скрываться не было смысла: видимо, гитлеровцы услышали шаги разведчиков. Попов спокойно произнес по-немецки:

— Это я, Пауль Гросс. Не у вас ли наш обер-лейтенант?

Ему что-то ответили. Немцы, судя по шагам их было двое, стали подниматься по лестнице. Они не успели еще подняться на площадку, как были сбиты с ног и связаны.