Солдаты

негромко, но внятно заключил: Пусто!

Никита, обидчиво заморгав, смотрел на Ванина широко поставленными

угрюмыми глазами.

-- Почему так -- "пусто"?

-- А вот так -- пусто и есть! -- уже мягче пояснил Ванин.-- Ты

завидовал, дурья голова, всему заграничному. А завидовать-то, оказалось, и

нечему. Вот ты и выдумываешь всякое такое...

2

Разведчиков догнали две политотдельские машины. В одной из них сидели

на своих граммофонных трубах и звукоустановках капитан Гуров и Бокулей. При

виде желтоволосого румына Ванин оживился. Разведчик вновь обрел свой обычный

шутливо-озорной и лукавый вид.

-- Э-эй! Георге! -- заорал он, чихая от пыли, поднятой остановившимися

машинами. -- Слезай к нам. За переводчика у нас будешь. Мне тут нужно с

вашими префектами да примарями потолковать. Что-то неважно они встречают

гвардии ефрейтора Ванина. Товарищ капитан, отпустите его. Разведчику ведь

надо знать местные обычаи.

-- Зачем это тебе нужно их знать? -- полюбопытствовал маленький и

хитрый Гуров, щуря на Сeньку свои черные близорукие глаза.-- Трофейничать,

что ли, собрался? Знаю я тебя, Ванин!..

Сеньку обидели гуровские слова.

-- Плохо вы меня знаете, товарищ капитан. Что было, уже давно быльем

поросло. О трофеях не думаю.

На этот раз Сенька говорил правду.

-- Нет, хорошо я тебя знаю! -- стоял на своем Гуров, но румына все-таки

отпустил: он, как и все в дивизии, любил разведчиков. К тому же по роду

своей службы ему приходилось поддерживать с ними теснейший контакт.-- Ладно,

Бокулей, пройдись с хлопцами! -- снисходительно сказал капитан.-- Только

смотрите у меня!..

-- Спасибо, товарищ капитан! -- обрадовался румын и спрыгнул с машины.

По беспокойному блеску в его добрых коричневых глазах Ванин сразу понял, что

румын сильно взволнован.

-- Ты что, Бокулей? Землю родную под собой почуял?

-- Мой дом недалеко...

-- Где? Как название села?

Бокулей сказал.

Ванин проворно развязал свой вещевой мешок и вытащил оттуда новую, без

единой помарки, карту Румынии, которую он когда-то уже успел "одолжить" у

одного немецкого офицера. Вдвоем с Бокулеем быстро нашли нужный пункт.

-- Вот теперь все в порядке: Гарманешти, значит? Так это же недалеко.

Завтра будем там!

-- Хорошо, если наша дивизия туда пойдет,-- сказал Камушкин, с

сочувствием глядя на Бокулея.

-- Туда и пойдет. Куда ж ей еще! -- уверенно проговорил Сенька. Сейчас

он чувствовал себя по меньшей мере начальником оперативного отдела.-- Нашу

Непромокаемо-Непросыхаемую всегда посылают на самое острие. Смотрите! -- он

развернул карту на траве, встал на колено.-- Вот линия фронта. Вот город

Пашканы. Дальше некуда. Там -- румынские доты. Это я слышал от начальника

разведки,-- добавил новоявленный "оперативник", не без основания полагая,

что ему могут и не поверить.-- А тут, гляньте, эти самые Гарманешти. В них

штаб разместился. Ну, а нам, по знакомству, Бокулей свое поместье

предоставит!

Отдохнув, разведчики пошли быстрее. Теперь Забаров не разрешал бойцам

останавливаться возле часовен, попадавшихся на каждом километре, и

рассматривать Христово распятье да темные образа святых. До ночевки солдатам

предстояло пройти еще километров десять. В полдень вступили в большой

румынский город Ботошани. В отличие от других населенных пунктов, где обычно

было пустынно и тихо, Ботошани казались более оживленными. Солдат удивила

бойкая торговля в магазинах, будто война прошла где-то мимо.

Спросив разрешения Забарова, Сенька взял с собой Бокулея и забежал в

одну лавчонку. Перед ним любезно раскланялся купец со смолистыми, черт знает

как закрученными усами. Сенька порылся в кармане. В руках у него появились

леи, которые бойцам выдал накануне ахэчевский начфин.

-- Колбасы мне продай.

Лобазник покачал головой и что-то пролепетал.

-- Что он? -- не понял Ванин.

-- Русские деньги просит, рубли,-- пояснил Бокулей.-- Он думает, что

тут Советская власть будет.

-- Ах вон оно что! Приспосабливается, значит, купчишка! -- Сенька

улыбнулся: разведчик полагал, что, во всяком случае, купчишке-то нечего

ждать для себя хорошего от Советской власти -- не его, нe купеческая эта

власть.-- Что ж, разве рубли ему дать? -- вслух размышлял Ванин.

Рублишки у Сеньки были, но он не решался покупать на них, жалко было

советских денег, да и не хотел, чтобы на наши рубли наживал себе богатство

этот черноусый, с прилипчивыми глазами человек. При затруднительных

обстоятельствах Сенька всегда мысленно ставил на свое место Шахаева, и это

помогало ему найти верное решение.

-- Рублей я ему не дам! -- уже твердо заявил он Бокулею.-- Так и

переведи! -- и направился к двери, но в магазин уже входил Али Каримов. Тот

без долгих размышлений вытащил пачку рублевок.

Однако Ванин остановил азербайджанца.

-- Не смей! -- строго сказал он.

Каримов покорно и молча сунул деньги обратно в карман. Но, отойдя

немного, вдруг забушевал. Сначала тихо, потом все громче и горячей. Он

говорил часто, отчетливо и непонятно. Можно было только догадываться, что,