Солдаты

-- Будут и на Украине, да еще получше. Всему свой черед. Уж больно мы

наследие-то от царя-батюшки, ни дна бы ему ни покрышки, захудалое

получили... Он ведь, Николашка-то, больше о кандалах для народа думал.

Помню, мимо нашей деревни, по сибирскому тракту...

-- Цэ так... Да и то сказать, радяньска власть багато и дорог

понастроила, кроме всего прочего. Только страна-то наша дуже огромна. Если,

скажем, один шлях от Москиы до Харькова привезти сюда, он всю Румынию

заполонит... И все ж -- мало у нас дорог. И дуже плохи воны...

Солнце медленно погружалось за повитые синей дымкой горы. Реденькие

облака, подсвеченные снизу, красной гранитной лестницей спускались за

верблюжьи горбы далеких Карпат. Мир в эту минуту был как-то особенно велик и

необъятен.

Аким взглянул на Пинчука, потом на ездового, на его лошадок, особенно

на длинномордую, одноухую красавицу Маруську, которая высекала задними

подковами яркие искры, закусив запененные удила, и улыбнулся ощущению, вдруг

охватившему его.

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?..--

тихо прочел Аким и подумал: "В самом деле, сколько же осталось нам еще

переходов, сколько боев? И что думают о нас те, кто укрылся сейчас в бедных

хатах или вот за этими наглухо закрытыми железными ставнями городских

зданий; что думает вон тот оборванный юноша в шляпе, так пристально и

неотрывно смотрящий на советских солдат? И доведется ли мне... Наташе, всем

нашим ребятам очутиться вон там, за теми пылающими в кровяном закате горами?

И скоро ли перешагнем и их?.."

А душа пела, подсказывала, ободряла: перешагнем, обязательно

перешагнем! И он уже видeл себя на вершине этих гор: ветер свистит в ушах,

захватывает дух! Красный флаг трепещет над головой, рвется ввысь и вдаль!..

К селу Гарманешти подходили в тот момент, когда из него, направляясь к

роще, в которой ужe расположился медсанбат, тянулись вереницы подвод с

ранеными. Так как транспорт дивизии еще не прибыл, на перевозку раненых были

мобилизованы румынские крестьяне. Длиннорогие и до крайности тощие волы,

запряженные в скрипучие неуклюжие арбы и понукаемые ленивыми взмахами кнута,

медленно переставляли клешнятые ноги. Солдаты невольно остановились,

пропуская мимо себя повозки и взглядываясь в искаженные болью, с

почерневшими губами лица раненых. В одной арбе на соломе лежал раненый,

покрытый офицерской шинелью. Ванин почему-то не выдержал: движимый неясным и

тревожным предчувствием, подбежал к арбе, приоткрыл шинель. Вздрогнув, он

вновь опустил ее: залитое кровью лицо офицера показалось ему знакомым. Потом

приоткрыл шинель еще раз и узнал лежавшего под ней человека.

-- Марченко! -- крикнул он, повернувшись к разведчикам.

Наташа вместе со всеми подбежала к повозке.

Лейтенант открыл глаза, в которых уже не было прежнего блеска, долго

молча всматривался в склонившееся над ним лицо девушки, в ее белые,

забрызганные закатными лучами кудри и не мог понять, кто же эта девушка.

-- Это я, Наташа,-- подсказала она.-- Разве нe узнаете меня? -- и

увидела, как он весь дернулся, потом улыбнулся и вдруг, должно быть от

невыразимой боли, вытянулся струной, заскрипел зубами. Бледное, бескровное

лицо его сморщилось, а из плотно зажмуренных глаз покатились по щекам слезы.

Забаров приказал разведчикам перенести лейтенанта на свою повозку.

Пинчук и Кузьмич быстро приготовили место. Аким осторожно взял офицера под

голову, остальные поддержали за ноги и под спину.

До крайности обрадованный румын повернул быков к дому.

Проводив Кузьмича и Наташу с Марченко в медсанбат, разведчики вслед за

арбой румына направились в село.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Предположения Ванина оправдались: штаб дивизии действительно

разместился в Гарманешти, а полки заняли позиции перед цепью дотов,

тянувшихся в шахматном порядке от Пашкан до Ясс. Дивизии Сизова пришлось

выйти на самое острие клина, вбитого войсками фронта в территорию Румынии.

Полки попытались было с ходу пробить брешь в укреплениях врага, но не

смогли. Система огня неприятельских дотов была настолько сложной и мощной,

что не оставалось ни одного метра непростреливаемой местности. Стало ясно,

что укрепленному району противник придаст исключительно большое значение и

что без длительной и тщательной подготовки прорвать вражескую оборону будет

невозможно. Командующий армией отдал приказ генералу Сизову и командирам

соседних с ним дивизий -- прекратить атаки. Полки, дождавшись ночи, под

покровом темноты отошли немного назад, на высоты, которые хотя и были ниже

высот, занятых противником, но все же в какой-то степени господствовали над

местностью. Никто в ту ночь не знал, что на этом рубеже придется постоять

мною месяцев, что с этих позиций начнется грандиозное августовское

наступление 1944 года, вошедшее в историю Великой Отечественной войны под

названием Седьмого удара...

Предводительствуемые Бокулеем разведчики въезжали во двор его отца.