Х л е б н и к о в встает – голый, мосластый, с выпирающими из костного строя ключицами, опускает голову и скрывается за волосами.
Х л е б н и к о в. Хан нюхал розу, зарывшись носом, как шмель. Говорил: «Россия главная, Азия в ногах у России. Толстой – русский дервиш! Зардешт – персидский дервиш!» Сагиб пьянел от розы, белый и босой, он смотрел на горы, на крыльцо, заваленное коврами и оружием. Сын хана лежал рядом, слуга чесал ему пятки, а тот хохотал и целился попасть ногой слуге в лицо…
Д о б р о к о в с к и й. Велимир учил ханского сына. Мы тоже должны побывать у хана в гостях, у него все крестьяне в кабале.
Двадцать четвертая сцена
. Штаб Персармии в гостях у хана. Хан одет в праздничный костюм. Роскошное угощение, вино и водка. Разгоряченный Доброковский агитирует хана отдать землю крестьянам, а самому пойти в дженгель воевать. Наконец Доброковский не выдерживает, хватает блюдо с подливой и надевает его хану на голову.
Д о б р о к о в с к и й (выхватывая маузер
). Скотина, ешь всё, хоть подавись, вот, пулей подавись…
Красноармейцы успокаивают Доброковского и утешают перепуганного хана, убеждая, что бывший мичман и художник – мирный человек, друг цветов и птиц.
Двадцать пятая сцена
. Эхсан Улла-Хан разбит, Персармия отступает. Босой, в истерзанной рубахе и штанах без одной штанины Хлебников идет вдоль берега моря от деревни к деревне. Везде его кормят, везде привечают.Отряд идет вдоль моря. Вдруг красноармейцы видят, что на отмели стоит по пояс в море человек и смотрит в дымчатую даль.
К о м а н д и р (придерживает коня
). Смотри-ка, ведь это наш блаженный.Х л е б н и к о в (медленно выходит из моря
). А где Худога? Где Абих? Буква «к» – в самом деле зловещая буква. Курды грабят крестьян, Колчак, Каледин… А «р» – означает черту, раздел: рука, резец, равнина, риска, рвать, река…К о м а н д и р. Хлебников, стойте здесь. Скоро сюда подойдет отряд. И впредь приказываю от него не отставать и вперед не забегать.
Хлебников садится на песок, лицом к морю; мы видим его худющую спину и взлохмаченный затылок.
Двадцать шестая сцена
. Хлебников вместе с Абихом в гостях у Вячеслава Иванова. Вячеслав возвышенно говорит об исламской мистике, говорит о мехди.
В я ч е с л а в И в а н о в (возвышенно
). Как знать, может быть, вы, Велимир, и станете тем ангелом, который вострубит о конце времен.Х л е б н и к о в (горячим шепотом
). Я напишу поэму «Труба мехди».
Лидия поднимает голову от листа. Абих достает блокнот и что-то быстро записывает.
А б и х (про себя, продолжая черкать в блокноте
). Так вот откуда у него весь этот персидский пафос. Только понимает ли он опасность самопровозглашения? Ну может шептать об этом бабочкам, жукам, птицам, обмолвиться где-нибудь в дневнике, но довериться персам? Преследовать полное отрешение от себя ради мира. Значит, Председатель земного шара – это всерьез. Так вот какой ветер влечет его в Персию… Ибо только в Персии сейчас ждут мессию, нигде больше. Большевики отрицают Бога на корню, им и не заикнешься. Остальной мир единственное на что может рассчитывать – на мировую революцию. А в глубоко религиозной Персии мысль о революции неотделима от мысли о Спасении. Что ж, мы ему поможем. Значит, скрытый имам. Значит, Сахиб-аз-заман. Что ж, здравствуй, Господин времени!
Двадцать седьмая сцена
. Хлебников и Доброковский вернулись из Энзели. Каждое утро они приходят на пристань и с помощью палки, на которую привязан на длинной веревке крюк от багра, исследуют морское дно. При отступлении с пристани белогвардейцы сбросили много оружия: чтобы красным не досталось и чтобы самим налегке драпать. Почти все наганы и винтовки уже достали местные жители, но Доброковский полон надежды, поскольку на прошлой неделе, говорят, отсюда еще был добыт маузер.Хлебников очень неловок при обращении с крюком, он у него летит недалеко, и Доброковскому приходится сразу же перебрасывать.
Д о б р о к о в с к и й. Наган на базаре – двадцать туманов. Маузер – сорок. Унция терьяка – десять.
Х л е б н и к о в (горячо
). Сорок, да?
Выхватывает у Доброковского крюк и энергично закидывает его в море.
3