Солдаты последней войны

Петух отвел взгляд. А мы с Майей недоуменно переглянулись. Мы не понимали, о чем они говорят. Шурочка вытащил какую-то сложенную вчетверо газету и протянул Петьке. Я тут же ее перехватил. Мне сразу же бросилась в глаза заметка из криминальной хроники о чрезвычайном происшествии, случившемся вчера вечером. Там сообщалось, что в автокатастрофе погибла бывшая известная тележурналистка вместе со своим бойфрендом. Они возвращались из загородного особняка и весьма неосторожно ехали вдоль склона горы. Ее друг, видимо, не справился с управлением. В общем, пару коротких фраз. И все. Все, что осталось от мимолетной славы, беспечной наглости и проплаченной лжи. Еще одна горстка удобрений для истории, о чем, впрочем, история даже и не вспомнит.

– Только скажи, Петя, – Шурочка сверлил Петуха близоруким взглядом. – Ты не ошибся?

Тот взъерошил свои и без того лохматые волосы.

– Странные вы, ребята. При чем тут я? Глупость какая! Разве вы не допускаете, что на все воля Божья. Который, действительно, за грехи все-таки карает.

Я понял, что правды мы так и не узнаем. Оставалось лишь догадываться, насколько мой товарищ мучился и казнил себя, страдав все эти сорок дней.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда ответь, господь Бог не ошибся?

Петух криво усмехнулся и закурил сигарету.

– Господь Бог, Кира, никогда не ошибается. Запомни.

Я вздохнул и посмотрел в небо, где окончательно расселись хмурые тучи. Всей правды мы, наверное, не узнаем никогда. Да, Петька больше нас знал о том, что произошло в тот страшный вечер, когда погибла Катя. И я ему верил. И лишь просил, вглядываясь в посветлевшее, сверкающее солнечными бликами, небо, чтобы господь Бог простил моего товарища Петуха. Настоящего товарища.

И Петух, и Шурочка, сделали для Кати все, что могли. Кроме меня. Единственное, что я мог, положить белые цветы на ее могилу. Над которой навеки застыло Шурочкино солнце, пусть и ненастоящее. И сказать:

– Прости и меня, Катя…

Мы с Майей, как и все, ждали весны. С нами ее ждала и пушистая рыжая кошечка Шарик, которая быстро подрастала и по-прежнему не мяукала. Она молча забиралась на подоконник и вглядывалась туда, откуда должна была появиться весна.

Но несмотря на уже наступивший март, весна не спешила с приходом. Я давно заметил, что природные аномалии соответствуют аномалиям физической и духовной жизни. И, в самом деле, с чего весне было торопиться? И к кому приходить? Это когда-то давно все было по правилом. Когда зима воцарялась на положенных три месяца. Теперь же она растягивалась на полгода. Наказание божье или природное – не важно. Просто наказание – без тепла и света. Для всех нас. В такие дни Майя всегда очень мерзла. Хотя морозов как таковых уже и не было. Но природа мстила гораздо жестче – внезапной бурей, неожиданными снегопадами, резкими потеплениями и не менее резким «минусами» с гололедом.

Майя мерзла. Я каждую ночь укутывал ее пятью пледами, поверх которых набрасывал «пуховик» и шубу. Но и это не спасало. К тому же ее мучили кошмары. Она не рассказывала о них. Но я понимал, что ее преследовала навязчивая идея, будто на месте Кати должна была оказаться именно она. Ко всему прочему, она очень скучала по Котику. Именно сейчас как-то обострилась, стала более болезненной тоска по сыну. Особенно после трагедии.

Каждый день Майя бежала открывать почтовый ящик. И когда Котик присылал письмо, запиралась на кухне, выгоняя меня, и подолгу оставаясь одна. Письма Котик писал на мой адрес. Я не знал, догадался ли он сам или по подсказке отца? Да и вообще я понятия не имел, простил ли вообще меня Котик? Но с каждым письмом Майя становилась более задумчивой и более одинокой. Несмотря на то, что я всегда был рядом. И я вдруг понял, что одного меня ей уже не хватает.

Я пытался уговорить ее пройти очередное обследование. Но каждый раз все уговоры были напрасны. Она заявляла, что здорова, и винила меня в том, что я в этом сомневаюсь. И я решил поговорить со Щербениным. И он неожиданно поддержал Майю.

– Брось ты, Кира, – махнул он медвежьей лапой. – Ты сам врач. И знаешь, что медицина мало чего стоит. Особенно в тяжелых случаях. Я прекрасно понимаю твою подругу. В последний раз результаты обследования были фантастически обнадеживающими. Так чего же ты?

Да, я был врач и поэтому соглашался с ним. К тому же на моих глазах действительно произошло чудо. Которое нельзя было разрушить. И я хотел верить в него. На медицину, как правило, возлагают огромные надежды люди, несведущие в ней. Профессионалы гораздо больше верят в другое.

Однажды, в тихий мартовский вечер, когда небо по-прежнему застилали мертвенно холодные тучи, а земля по-прежнему коченела, Майя просто сказала:

– Я уезжаю, Кирилл. Совсем ненадолго – только заберу Котика. Я тебе не говорила, но он очень хочет домой. Он хочет быть вместе со мной… Может быть, уже с нами… Мне нужно ехать, Кирилл.

И я так же просто ответил. Возможно, потому что я давно уже был готов к такому.

– Да, Майя, поезжай. Я буду вас ждать. Очень буду ждать.