Солдаты последней войны

– Здравствуйте, Кирилл, – у нее на удивление был приятный голос, так не соответствовавший ее высохшему, почти старому лицу. А ведь она не так уж стара, подумал я. И вслух вежливо ответил.

– Здравствуйте, Анна Гавриловна.

Мы пошли вместе. И некоторое время хранили неловкое молчание. Я испытывающе поглядывал на нее и мне казалось, что она хочет мне что-то сообщить важное. Но Анна Гавриловна, вся седая, вся в черном продолжала молчать.

– У вас что-то случилось? – я первый нарушил молчание.

– У меня? Нет, что вы, все в порядке, – спокойно ответила она. И мне подумалось, что она наверняка идет в церковь. Все во дворе знали, что она регулярно посещает службу и поет в церковном хоре.

– Кирилл, – она вновь назвала меня по имени, словно хотела подчеркнуть внезапную возникшую доверительность в наших отношениях. – Кирилл, ведь вы дружили с Сашенькой?

Сандру мы всегда скорее жалели, поэтому я не стал ее разубеждать.

– Да, дружили, – в конце концов, я почти не солгал. Если мы выросли в одном дворе, если знали друг друга с детства, как облупленных, вместе играли в войну и индейцев, вместе бегали на футбол и в киношку, значит, наверное, дружили. Но, безусловно, исключительно в прошедшем времени.

– Она была хорошей девочкой. Поверьте, хотя я знаю… Но и теперь… Я всегда боялась за ее будущее…

– Но думаю, теперь вам нечего опасаться, – усмехнулся я. – Ее жизнь состоялась. И ее будущее хорошо известно.

Анна Гавриловна тяжело вздохнула.

– Будущее известно только Богу. И знаете… Мне кажется, что настоящим бывает только прошлое. И люди настоящие – тоже из прошлого. Сашеньку я растила одна… Наверное, я в чем-то виновата… Наверное, во многом… Но она совсем одинока…

– У нее муж, – выдавил я, вспомнив красную здоровую и нахальную рожу повара, который теперь стал ресторанным магнатом…

Мы вышли на Манежную площадь и поравнялись с синим забором, за которым бодренько шло какое-то очередное строительство, наверняка очень нужного народу супермаркета. На заборе висел дорожный знак «Ремонтные работы», на котором символичный человек с лопатой символично копал символичную яму. Поверх рисунка какой-то «народный мститель» жирной черной краской вывел: «Закопай буржуя!»

Анна Гавриловна резко остановилась, напротив надписи. Ее черная гипюровая косынка съехала на затылок и седые пряди еще густых волос сбились над вспотевшим морщинистым лбом. Она бессмысленным взглядом смотрела на эту надпись и мне показалось, ее мысли блуждали где-то очень далеко и достучаться до них было невозможно. Впрочем, я и не горел особым желанием. О чем потом не раз горько сожалел. А сейчас я нервно посматривал на часы. И она уловила мой беспокойный взгляд. И виновато посмотрела в мои глаза.

– Вам уже пора?

В ответ я развел руками. Мне действительно надо было торопиться.

– Мне бы хотелось вам сказать, Кирилл… Впрочем, ладно. Вы не сердитесь на Сашеньку, хорошо?

– Ну что вы, Анна Гавриловна. Мне с ней делить нечего.

– Да, но…

В глаза женщины вдруг промелькнула мольба и просьба. Которую я не мог знать и узнать не попытался.

– До свидания, Кирилл, – Анна Гавриловна неожиданно протянула мне руку. И совсем по-мужски ее пожала. Ее сухая морщинистая рука была на удивление сильной и твердой.

– До свидания, Анна Гавриловна.

Она резко повернулась и двинулась вдоль забора. Маленькая, немолодая женщина в черном. Наверное, она шла в церковь. И в эту минуту, видя ее жалкую и сгорбленную, в трауре, я вдруг попросил Бога помочь ей. Хотя – в чем помочь – сам не понимал. Да и не надеялся особо, что Всевышний прислушается к моему слабому зову…

Поднявшись с постели на много раньше обычного, я все-таки умудрилась опоздать.

Майя ждала меня в условленном месте, в скверике возле детской деревянной горки, возле которой стоял деревянный, неудачно вырезанный под народный стиль, медведь. Майя была прекрасна. В маленьком скверике, утопающем в желтой листве. В белом длинном плаще. Рыжие волосы под шелковой косынкой, повязанной под подбородок. Рядом с медведем она казалась Машенькой из сказки нашего детства.

– Здравствуйте, Майя, – я от смущения похлопал медведя по узорчатой спине. Спина была холодная и влажная. И медведь укоряюще на меня посмотрел.

– Вы, как я вижу, не особо торопились, – вновь вместо приветствия ответила она. Ее лицо по-прежнему  выглядело непроницаемым. – Я уже собиралась уходить.

И я вдруг подумал, что, может быть, действительно было бы лучше, чтобы она ушла. Чтобы все еще не начавшись, на этом и закончилось.

– Вы же хотели, чтобы я ушла? – она вызывающе смотрела на меня. И я ответил на ее вызов.

– Да, возможно… Может быть и хотел.

– Именно потому я и осталась.

– Вы любите поступать наперекор чужим желаниям?

– Скорее – наперекор своим.

Я решил срочно прервать порядком надоевший за наше знакомство этот перманентный поединок. И спросил о Котике. Но Майя не ответила на мой вопрос. И сказала совсем другое.

– О Котике? Потом расскажу. А теперь я бы попросила вас проводить меня в церковь.