Солдаты последней войны

– Нет, не знаешь. Мне кажется, я когда-то встречалась с одним человеком, веселым, остроумным, немножко безалаберным романтиком. Готовым в любую минуту сорваться с места и лететь на другой край света, чтобы с геологами искать нераскрытые тайны. Который понятия не имел о деньгах. И если они у него заводились, он с ними сразу же легко расставался. С человеком, который по вечерам воровал на клумбах цветы и забрасывал меня целыми охапками… А расставалась уже с совсем другим. И другого ты, действительно, знаешь. Его мне просто жаль. Он – в дорогом безукоризненном костюме. Усталый, с вечной тоской в глазах. На прощанье он мне подарил одну-единственную орхидею. И не преминул отметить ее бешеную стоимость и высокую престижность подарка. А я и не знала, что цветок может быть престижным. Я его отвезла к тетке, в деревню. А она понятия не имела, как за ним ухаживать, и просто поставила его в воду. А он тут же завял. Представляешь, что за ужас – выдерживает перелет в тысячи километров и вянет от колодезной воды.

Мы говорили о Сталлоне-Максимыче, о Котике, о Павле, об орхидеях. Но ни слова – о нас. Впрочем, возможно, мы не хотели торопить события. Мы были вдвоем в одной комнате. За окном уже тяжелыми хлопьями падал снег. В углу спал пушистый рыжий Шарик. Какие тут к черту еще могут быть слова?

Ночью мы так и не сомкнули глаз. Незаметно, неспешно наступило утро, совершенно новое для меня. Я собирался на работу, закипал чайник и любимая женщина была рядом.

– Кстати, прекрасная незнакомка, как вы попали ко мне в дом? – я осторожно разливал по чашкам горячий черный чай.

– Петька помог, – Майя бросила в чай дольку лимона.

Черт! Совсем забыл, что на всякий пожарный отдал запасной ключ этому предателю. Пожалуй, пришло время его конфисковать.

– Кстати, ты встретила у него ведьму с носом, похожим на сапог, и змееподобными глазами, которую так любит теперь мой бывший товарищ?

– Бывший? – удивилась Майя. – Как легко ты разбрасываешься людьми. А на счет ведьмы… Тем более не прав. Она очень даже ничего. Здесь деньги из нее сумели сделать что-то приличное. Я когда-то давно отдыхала вместе с ней в пионерлагере. Она считалась самой некрасивой и самой активной девочкой. Выступала на всех пионерских сборах, яростно обличая лентяев и двоечников. А однажды уговорила всю нашу палату отправиться на помощь вьетнамцам – бороться против американского империализма. Ночью мы и двинулись в путь, через лес. Она даже нарисовала маршрут. А потом мы даже не заметили, как она исчезла. Оказалось, она спряталась под кроватью, от страха. Нас, конечно, вскоре выловили. А она громче всех пропесочивала «беглецов» на сборе – за самовольную отлучку из лагеря. Влетело же нам тогда!

– Хорошая девочка. Теперь она с телеэкрана взахлеб борется против тех же вьетнамцев, отстаивая жизненные интересы того же американского империализма. Кстати, и фашизма. Жаль, что вы тогда ее не побили. Врезали бы хорошенько, глядишь активность бы и поутихла. Так нет – еще одного диверсанта упустили. Но ничего, всему свое время.

Когда чай был выпит, а бутерброды съедены, Майя вызвалась меня проводить. Я сопротивлялся как мог, поскольку считал, что она еще не оправилась после полета. Но она наотрез отказалась валяться весь день с книжкой в постели.

– Уж не к Щербенину ли ты решила наведаться? – наконец догадался я.

– С каких пор ты стал угадывать мысли?

– Можно все упростить. Если честно, я лучше разбираюсь в психотерапии, чем он.

– Ты? – Майя поцеловала меня в щеку. – Значит мне придется сделать выбор: либо ты – мой врач, либо – любимый.

– А любимый врач – никак не получится?

Майя рассмеялась. Встряхнула рыжими волосами и взяла меня под руку. Больше я не изображал из себя заботливого мужа.

Едва мы прошли в метро, кишащее как муравейник, я тут же скумекал, что со мной идет под руку человек, который к нашему общественному транспорту вообще не привык. Или – давно отвык от него. Майя побледнела и расстегнула ворот пальто. Нам с трудом удалось втиснуться в вагон. Особенно усердно толкалась локтями одна здоровенная тетка с толстыми клетчатыми баулами. Я от злости наступил ей на ногу. Она взвизгнула, но отыскать виновного было невозможно. Толпа прижала нас к двери. Троица сидячих рядом счастливчиков дружно закрыла глаза, а один из них – здоровенный краснощекий бугай, похожий как две капли воды на Клинтона в шапке-ушанке – даже стал похрапывать для пущей убедительности.