Соленый ветер

Глубоко вздохнув, я опустилась на колени и пошарила рукой под кроватью. Выбежала ящерица, заставив меня отскочить. Я взяла себя в руки и приподняла матрас, но обнаружила лишь кусок мешковины. Картины не было.

Ощутив груз переживаний, я рухнула на стул. Конечно, ее тут нет. Глупо было предполагать обратное.

Когда я снова встала, под ногами заскрипели половицы, и я с улыбкой вспомнила о нашем с Уэстри самодельном почтовом ящике. Какого письма я ждала? И откуда оно могло взяться? Но я все равно присела и, сдерживая слезы, приподняла старую доску. Просунув руку внутрь, я обнаружила что-то большое и мягкое.

Книга. Нет, что-то вроде журнала. Я вытащила блокнот в кожаном переплете и перелистала страницы, стряхивая пыль.

Дневной свет угасал, солнце близилось к закату. Прищурившись, я прочитала надпись на первой странице:

Письма Анне от Уэстри…

Боже мой. Он вернулся. Как и обещал.

Я перелистнула страницу. Глазам не терпелось прочитать, а сердцу – впитать его слова, но снаружи послышался голос Грега:

– Миссис Келлоуэй?

Я быстро закрыла блокнот и засунула его в сумку.

– Да, – отозвалась я, поднимаясь, – я здесь.

Я подошла к двери, и ко мне приблизились Грег и Лорен.

– А, хорошо. Мы не хотели оставлять вас здесь в одиночестве слишком долго. Давайте, я помогу спуститься.

Он поднял сильные руки, обхватил меня за талию и опустил на землю. Лорен посмотрела на бунгало, потом на меня:

– Вы нашли то, что искали?

Я оглянулась на маленькую хижину.

– Нет, но нашла кое-что другое, получше.

Лорен осторожно улыбнулась, словно больше моего знала об этом месте и нашей истории.

– Не хотите зайти к нам, выпить чаю? Дом неподалеку, на пляже.

Я с улыбкой посмотрела на них:

– Спасибо. С большим удовольствием.

* * *

Лорен разливала чай из бело-синего чайника.

– Сливки, сахар?

– Да, спасибо.

У Грега с Лорен был необычный дом. Скромная планировка с двумя спальнями, совсем рядом с пляжем, обширная терраса. Жилище очень подходило своим обитателям.

– Мы живем здесь тридцать пять лет, – рассказал Грег. – Мы с Лорен работали в Нью-Йорке, но, наведавшись сюда в начале шестидесятых, не смогли вернуться к городской жизни.

– Остались здесь, – продолжила Лорен, – открыли ресторан в нескольких милях отсюда.

Конечно, я им позавидовала. Такая жизнь могла быть у нас с Уэстри, именно об этом я мечтала.

Я сделала глоток чая и поставила белую фарфоровую чашку на блюдце.

– Вы говорили, что знаете Уэстри, – тихо напомнила я, боясь услышать ответ.

Грег с Лорен переглянулись.

– Да, мы знали его много лет:

Боже. Они говорят о нем в прошедшем времени.

– Знали? – переспросила я.

– Да, – ответила Лорен, – он приезжал каждый год. Называл это своим ежегодным паломничеством.

– Паломничеством?

Грег улыбнулся:

– Паломничеством в надежде отыскать вас.

Я растерянно наблюдала, как в чае растворяются сливки. Слова Грега повисли в воздухе, и я покачала головой, вспомнив Китти, госпиталь, Париж…

– Не понимаю, – пробормотала я, пытаясь увязать известную мне историю с их словами.

Грег отпил чай.

– Он рассказал нам вашу историю. Как вы полюбили друг друга на острове во время войны и как война разлучила вас.

Я покачала головой.

– Но почему он не попытался разыскать меня в Сиэтле? Даже не написал?

– Чувствовал, что не надо вмешиваться. Это место было чужим для него, – объяснила Лорен. – Он знал, что у вас там семья, своя жизнь. Но все же, в глубине души, продолжал верить, что вы вернетесь и однажды будете ждать его в бунгало, как когда-то давно.

Я наклонилась к сумке и достала кожаный блокнот.

– Я нашла это. Его письма.

– Да, – продолжила Лорен, – каждый год он писал новое. Оставлял их в бунгало, надеясь, что вы их найдете. – Она сложила ладони и печально покачала головой. – Так романтично. Мы с Грегом очень симпатизировали ему: несмотря на тяжелое состояние, он каждый год совершал непростое путешествие. Так трогательно.

Я резко выпрямилась:

– Что вы имеете в виду: «несмотря на тяжелое состояние»?

– А вы не знаете? – удивился Грег.

– Что?

Лорен неодобрительно посмотрела на Грега и наклонилась ко мне поближе, словно собиралась сообщить что-то ужасное:

– Милая, мистер Грин прикован к инвалидной коляске. Его парализовало в войну.

Я приложила руку к сердцу – грудь пронзила острая боль. Парализовало. Закрыв глаза, я вспомнила сцену в парижской больнице, как он лежал и смотрел на Китти. Он отказался меня видеть не из-за Китти, а из гордости?

– Все это, должно быть, очень тяжело, – сказала Лорен. – Простите, если наговорили слишком много. Просто мы столько лет наблюдали за историей этого чудесного человека и надеялись, что однажды увидим ее завершение. Анна, это просто удивительно, что вы здесь. Мы с Грегом надеялись, что вы приедете ради Уэстри, но с годами надежда угасла…

Я смотрела на блокнот у себя в руках и пыталась все осознать.

– А Уэстри? Где он сейчас?

Лорен забеспокоилась:

– Точно не знаем. Он уже лет пять не приезжает. Мы боимся, что он мог…

Грег положил руку на ладонь Лорен, словно попросил ее замолчать:

– Я думаю, сначала вам надо прочитать его письма. Может, в них есть какой-то намек.

Я встала.