Солнечное перо

– Мы сюда прилетали, когда шел дождь. – Ардион выдвинул ящик стола и увидел стопку бумаги и свои карандаши. Он вынул листки – удивительно, они даже не пожелтели! – и взялся за нож: на пол упала белая стружка, заострившийся грифель готовился заскользить по бумаге, и Ардион с улыбкой подумал, что сегодня Антия не попытается его зарезать. – Верн всегда садился там, где сейчас сидишь ты. Брал какую-нибудь книгу о приключениях, читал вслух, а я рисовал.

Антия смотрела на него так, словно он никогда не охотился на нее. Ардион опустился на табурет – кажется, все здесь хранило тепло прошлых лет, кажется, он сам, настоящий он, все это время не покидал этого места. Карандаш двинулся по бумаге: невыносимая иномирянка замерла, и он невольно представил, как королева позировала для какого-нибудь официального портрета, которые вешают в учреждениях.

А сейчас королевы не было. Была лишь совсем юная девушка, которая наконец-то ничего не боялась. И он сам тоже был.

– Каково тебе было править? – поинтересовался Ардион. – Тебе ведь было всего шестнадцать, когда ты стала королевой, верно?

Антия кивнула.

– Сложно, – призналась она. – Честно говоря, очень сложно. Знаешь, мой дядя Бриннен всегда говорил, что это важно – слушать тех, кто знает лучше и больше, вот я и слушала.

– У тебя были хорошие советники? Мой брат?

– Да. Прежний король угрожал мне сюрпризами, в какой-то момент чуть не началась война с Чарном. Им не нравилась соплячка на троне, и они решили восстановить в правах прежнего государя. – Антия нахмурилась, сжала руки в замок и разжала.

Ардион улыбнулся:

– Ну ты показала им, чего стоишь. Я не сомневаюсь.

Конечно, она удержала то, что получила. Девушка, которая отправилась в другой мир, не упустила бы того, что принадлежало ей по праву. Ардион внезапно понял, что гордится ею.

– Да. Верн тогда очень помог. Теперь у нас с Чарном худой мир вместо доброй ссоры… правда, сейчас там все лежит в руинах. Нас всех объединила катастрофа.

Она вздохнула – юная королева, которая готова была отдать свою жизнь ради остальных. Когда-нибудь ее обязательно будут называть спасительницей мира… и у нее красивые глаза. Очень красивые, глубокие, бархатные, словно у молодого оленя. Наверное, взгляд Ардиона изменился, потому что Антия пристально посмотрела на него и спросила:

– Что-то не так?

– Все в порядке, просто не хмурься.

Она кивнула, и морщинка на ее переносице расслабилась. Они все еще были живы, они сидели в старом домишке на дереве, убежище двух молодых сов, и Ардион подумал, что впустил Антию в свою душу гораздо глубже, чем собирался.

Про это место никто не знал. А она теперь знала. Ему вдруг представилась россыпь бесчисленных дорог, которые привели их сюда через разные миры – карандаш двигался по бумаге, и нарисованный взгляд становился настоящим. Девушка на листке смотрела на художника и улыбалась.

Возможно, все, что от них останется, – этот домик на дереве и рисунок. За круглым окном сгустилась тьма, и мир словно застыл. Там, за стенами домика, больше ничего не было. Не плыл Великий Кит в другом мире, не бесновались гривлы, осушая людей и перекраивая Ашх-Анорн по своему вкусу, – остался лишь только домик, который два брата когда-то построили для игр, они с Антией и то, что сейчас росло и крепло между ними.

– Мне понравилось летать, – призналась Антия. – Когда Верн меня уносил от пирамиды, я тоже кричала… но тогда мне было так страшно, что я себя не помнила. А сегодня это было удивительно. Настоящее чудо.

Да, Ардион отлично помнил тот день. Срезанная верхушка пирамиды, каменеющие демоницы, которые падали, чтобы пополнить его армию, и филин с железным крылом, который уносил в когтях извивающуюся и орущую девчонку. Он бросился в погоню и удивленно обнаружил, что в груди пробудилась боль. Заныло, задергало, словно там был крючок, который тянул его за братом и этой девушкой.

Тогда он решил отодвинуть в сторону лишние размышления. У него был долг, который требовалось исполнять, – и он исполнял, и это привело его в пирамиду на севере.

Ардион нанес на бумагу последний штрих – нарисованная Антия смотрела ему в лицо, и ее взгляд проникал туда, куда он сам не отваживался заглядывать. Он протянул рисунок – она взяла его, улыбнулась и с искренним смущением сказала:

– Меня никогда так красиво не рисовали.

– А часто рисовали? – поинтересовался Ардион.

Антия пожала плечами.

– Пару раз в детстве. Я никак не могла усидеть на месте, мне было скучно. И после коронации. – Она поднялась с дивана, аккуратно прикрепила рисунок на один из гвоздиков, которые Ардион когда-то во множестве вбил в стены как раз для своих работ, и вдруг заметила: – Странно. Это очень странно.

– Что именно? – Ардион тоже встал, взял с одной из полок деревянную птичку: надо же, даже не запылилась.

– Ты больше не пытаешься меня поддеть. Не язвишь. – Улыбка Антии сделалась мягче, а глаза темнее.

Ардион усмехнулся и провел кончиком пальца по носу.

– У тебя там снова грязь, – сообщил он. Антия с забавным возмущением потерла нос, нахмурилась и заявила: