Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний

Ответ: В широком смысле, безусловно, я один из них. Имею в виду, что я играл роль в приходе их к власти, в создании ими правительства и, конечно, на меня падает часть вины за последующие события истории.

Вопрос: Мне понятно сказанное вами, но чувствуете ли вы себя ответственным? Что подтверждает это?

Ответ:

Все должна решить история, взвесить мотивы и действия. Полагаю, что на Суде Божием нашим мотивам и идеям отведено лучшее место, ибо Бог судит не столько победы и их последствия, сколько идеи и мотивы.

Вопрос: Как вы сами себя оцениваете?

Ответ: Думаю, что с человеческой точки зрения вы не можете сказать, как не может сказать и народ Германии, что я виновен во всей этой беде.

Вопрос:

Я говорю о вашей вине не за все, а только за нечто, составляющее часть всего. Чувствуете ли вы какую-то моральную ответственность? Ведь имя Франц фон Папен что-то значило в Германии на протяжении многих лет. И мне всегда представлялось, что занимающее подобное положение в государстве лицо, не важно в Германии или в США, обязано встать и выступить, когда его собственное правительство начинает заниматься убийствами, поджогами, обманом. Понимаете, что я хочу сказать?

Ответ: Да, конечно, я чувствовал в себе такую обязанность. Я мог заявить Гитлеру ясно, когда беседовал с ним, что политика его ошибочна, что все те преследования евреев, церквей и все прочее неизбежно разрушит доверие мира к Германии… Да, это правда. Было бы честным проявить себя в создании подпольного движения против Гитлера, быть арестованным гестапо и расстрелянным. Я мог бы так поступить. Такой подход имеет смысл. И, безусловно, вы правы: я мог бы решить для себя, сказать хватит и стать мучеником.

Вопрос: Или предпринять что-то действенное.

Ответ:

Это было бы одно и то же. Я просто хочу сказать, другого выхода не было. Если бы я что-то предпринял, меня бы расстреляли. Это предельно ясно.

Вопрос: Вы не верили в войну по моральным соображениям?

Ответ: Война вызывала у меня ужас, это правда. Конечно, я не считал ее правым делом для Германии…

Когда супруга фон Папена попросила администрацию нюрнбергской тюрьмы дать ему возможность встретиться с немецким католическим священником, ей отказали в этом, но позволили побеседовать с американским священником-капелланом. Душа аристократа-католика просила позаботиться о ее спасении…

Вернемся к папскому нунцию Эудженио Пачелли. Камнем преткновения между Ватиканом и новым рейхсканцлером Гитлером оставалась тогда политическая партия католиков «Центрум», без поддержки которой нацисты не могли рассчитывать на две трети голосов в Рейхстаге, необходимые для принятия закона о предоставлении фюреру чрезвычайных полномочий. Пачелли поспособствовал решению и этой проблемы. 23 марта 1933 года закон был принят. Спустя три дня католические и протестантские иерархи признали Гитлера уже в роли диктатора.

После узурпации власти Гитлером Пачелли через Франца фон Папена подготовил благоприятную почву для заключения конкордата между Святым Престолом и гитлеровским режимом. О ходе переговоров посол Ватикана даже не ставил в известность немецких епископов: они уже сдавали одну позицию за другой. В июле 1933 года соглашение было подписано. Гитлер получил право накладывать вето на любые назначения новых церковных иерархов. Все действовавшие епископы обязаны были принести клятву верности фюреру, а католическая паства – поддерживать только Национал-социалистскую партию. Позднее им пришлось помалкивать, когда на их глазах началась насильственная стерилизация сотен тысяч немцев, в том числе и католиков, в качестве меры по «очищению расы» от неизлечимо больных.

Таким путем Ватикан через Пачелли развязывал руки нацистской верхушке, позволял ей укрепляться, не опасаясь противодействия со стороны католиков. После заключения конкордата священников, которые осмеливались приравнивать нацизм к ереси или защищать принявших католическую веру немецких евреев, а такие тоже были, отправляли в концлагеря как врагов рейха уже на «законных» основаниях. Их преосвященства вызвались сотрудничать с гитлеровским режимом, пусть даже основная паства воспринимала нацизм как нечто чуждое своим верованиям. Кстати, это не стало для них препятствием позднее нацепить на себя солдатские ремни с выбитым на бляхе «С нами Бог» и ринуться завоевывать мир.

В своих шифрованных донесениях из Берлина в Ватикан Пачелли сообщал, что Гитлер уже давно подумывает, как нужно отделить католицизм религиозный от католицизма политического, партии изолировать от религии, запретив им участвовать в дискуссиях на теологические темы. Нунций обнаруживал у самого Гитлера двойственное отношение к христианству. Став у власти, фюрер публично заявлял, что религия является составной частью национальной жизни, однако в своем окружении поклялся покончить с христианством. «Или ты христианин, или ты немец, – говорил он. – Одновременно нельзя быть тем и другим».