Солнечное сплетение

Мы размеренной поступью двинули дальше – расстояние нам предстояло покрыть немалое, хотя для спецназа марш-бросок плевый.

Сожжен в песках Ершалаима,Водой Евфрата закален,В честь императора и Рима,В честь императора и РимаШестой шагает легион…

Едва слышно Князь в такт шагам напевал слова песни. И на миг мне представилось, что мы действительно легионеры, тяжелой поступью меряющие чужую землю. Идущие вперед, в пекло, в честь императора и Третьего Рима, принявшего от предыдущих двух эстафету оплота цивилизации на скатывающейся в хаос планете. Мы шли навстречу смерти или триумфу.

Вскоре Князь замолк. Мы вышли в опасную зону. И теперь должны производить минимум шума, зато сами обратиться в слух.

Дорога была проторенная, здесь мы уже ходили. Двигались предельно осторожно, со знанием дела. Прокладывал путь зоркий Утес, глаза которого были усилены очками ноктовизора – прибора ночного видения.

Ровная местность кончилась. Дальше мы взбирались по взгорьям, и песок с камнями сыпался из-под наших подошв. Пробирались оврагами. Продирались сквозь заросли. И километр за километром приближались к цели. Мы придем вовремя. Как Высоцкий писал «мы успеем, в гости к богу не бывает опозданий»… Как там дальше:

«так что там ангелы поют такими злыми голосами»… Тьфу, ну что за ассоциации в голову лезут?

Шаг за шагом мы двигались к цели. Тенями рассекали пустынную ночь. Засечь нас можно или случайно, или если знать, где ждать…

– Быстрее, – время от времени понукал я, когда темп падал.

Время уходило, рассвет уже начинал красить небо, надобности в ПНВ больше не было.

Мы ступили в русло иссохшей реки. Поднялись по пригорку и очутились в небольшой расщелине.

И со всей дури угодили в засаду.

– Вот тебе и «Квос эго», – прошептал Рад…

Глава 28

В подмосковную резиденцию на доклад президенту министр обороны и начальник ГРУ прибыли в восемь утра. Главной темой являлась ситуация в Сирийской Арабской Республике.

Хозяин и гости устроились на просторной веранде, под лапами вековых елей, в неформальной обстановке, за чашкой кофе. Но эта сельская идиллия никого не обманывала. Разговор был предельно жесткий.

Начальник ГРУ изложил свои соображения по поводу готового вот-вот разразиться кризиса. Президенту ничего не надо было разжевывать. Сам бывший спецслужбист, он ловил все на лету. И хмурился все больше.

– Я так понимаю, вы не успеваете с локализацией кризиса? – спросил он в лоб.

– Трудно сказать, – произнес невесело начальник ГРУ. – Скажем так – идем ноздря в ноздрю с ситуацией.

– Значит, любая случайность может погубить все наши планы.

– Или планы противника.

– Плохо, товарищи генералы. Я недоволен вами, – отчеканил президент. – Но я-то прощу, я отходчивый. А простит ли нам народ, страна, история?

– К проигравшим история обычно жестока, – сказал министр.

– Вот именно, – президент провел пальцем по золотому ободку на кромке фарфоровой чашки, задумавшись. Потом сказал: – Вы, конечно, в курсе, какая альтернатива вашей спецоперации?

– В курсе, – кивнул министр обороны.

Он сам предлагал ряд мер – одна хуже другой. Созыв Совета Безопасности ООН, официальные заявления, конфронтация вплоть до угрозы ядерного конфликта. Но до свершившейся провокации затевать что-то бесполезно – нет фактуры. Взывать к мировой общественности, не имея конкретной информации на руках, бессмысленно хотя бы потому, что основная часть этой «общественности» униженно пляшет под дудку Дяди Сэма. А после рокового события все российские заявления будут выглядеть как оправдания. Цугцванг – это такая позиция в шахматах, которая ухудшается от любого последующего хода. Есть один только выигрышный ход – это верный удар разведывательно-диверсионной группы «Бриз». Но вот только эта проходная пешка никак не может занять подходящее положение на доске.

– Какие известия от ваших спецназовцев? – спросил президент.

– Пока молчат… Они выходят на линию удара…

– Когда противник начнет действовать?

– Наши спецпропагандисты утверждают, что через три-четыре дня. Это будет пик информационной истерии.

– Через два дня мы начинаем действовать по запасному варианту. И тогда разведка уступит место дипломатии.

Визит был закончен. Все было сказано. Настроение у всех было, мягко сказать, пасмурное – под стать не по весеннему дождливому дню.

Вернувшись в родную контору, генерал Топилин вызвал к себе Шабанова. И в непарламентских выражениях высказал все, что думает о ситуации, а заодно и о его любимчиках-спецназовцах. Когда выдохся, уже тоном ниже произнес:

– Это будет самый громкий наш провал за последний десяток лет.

Шабанов кивнул – тут не поспоришь. И положил перед начальником обзор СМИ за последние сутки.