Солнечный змей (СИ)

Приземистый, серый от пыли город широко раскинулся вдоль обрывистого берега. Среди прилепившихся друг к другу круглобоких хижин из травы и глины кое-где виднелись остатки крепостных стен и шестигранных башен, сложенных аккуратно и на совесть. В них кто-то жил – Фрисс видел завесы в бойницах и дверных проёмах. В стене, как видно, не было уже надобности – если бы кто-то надумал напасть на Вачокози, он навсегда завяз бы в лабиринте глинобитных оград, стен, лиственных навесов…

Речник встал на панцирь Двухвостки и огляделся. Увидел невысокие, почти до голых стволов ободранные пальмы, крохотные огороды и загоны для ящеров, притихший рынок – и высокие каменные стены круглой башни. К башне лепились дома поменьше, также выстроенные из белесого местного камня. Над ними трепетали узкие синевато-серые знамёна.

Ветер не стихал ни на миг, но он не в силах был пригнать на иссохшее побережье облака, – солнце беспощадно жгло улицы, и малочисленные прохожие прижимались к стенам, забиваясь в тень навесов. Фрисс утёр со лба пот и покосился на Нециса. Маг смотрел на белое небо и хмурился.

- Красный венец, – прошептал Некромант, оглянувшись на Речника. – Кровавое Солнце прямо над нами. Местные жители очень умны, Фрисс. В полдень они по улицам не бегают.

Прямых путей здесь не было, и сами южане-йонгелы путались в переулках Вачокози. Фрисс спрашивал дорогу четырежды, прежде чем увидел впереди две большие хижины, соединённые в одну, и пустую флягу, подвешенную над дверью. Одна из стен постоялого двора была некогда куском крепостной стены, вытянувшейся вдоль обрыва. Пролом в ней выводил наружу, на террасу над берегом, прикрытую широким навесом из пальмовых листьев. Эта терраса и была общим залом, и циновки, постеленные прямо на сухую землю, отнюдь не пустовали, но Нецис нашёл-таки место – и для себя, и для Алсага, и для Фрисса, замешкавшегося в загоне – он искал, куда привязать Двухвостку, чтобы она не придавила ящеров-куманов. Здоровенные полосатые ящерицы сердито разевали пасти друг на друга – по жаре на них напала неестественная бодрость, и Речник опасался даже, что они искусают Флону – или она кого-нибудь загрызёт.

- Ничего плохого, путник. Куманы до крови не дерутся, – утешил Фрисса сторож. Речник с завистью смотрел на его белую накидку, наброшенную на голые плечи, и босые ноги. И сам Фрисс, едва добравшись до циновки, с наслаждением стянул сапоги и сбросил тяжёлую жаркую броню. Нецис покачал головой.

- А тебе не жарко? – тихо спросил Речник, разглядывая тёмно-серые, истрёпанные на вид одеяния колдуна. Морок спрятал костяные щитки и наплечники-черепа, кольчуга вновь прикинулась рубахой, но переодеться в белое маг не решился.

- Я привык, Фрисс, – отозвался Некромант и поднял чашу. – Да не оставят нас боги…

Алсаг урчал на краю циновки, уткнувшись мордой в большую миску. Фрисс нахмурился и выразительно посмотрел на Нециса. Тот пожал плечами.

- Задерживаться тут незачем, – негромко сказал маг, вычерчивая что-то в пыли. – Но и нам, и Флоне нужна еда, и к тому же, Фрисс, тут нужно очень хорошо запасаться водой. Колодцы есть не везде, а время дождей давно миновало.

- Как минует полдень, загляну на рынок, – сказал Речник, подсчитывая в уме, сколько и чего нужно купить. Флона всю дорогу только и делала, что жевала – её на море не укачивало, и челюсти её не останавливались ни на мгновение. Все листья, нарезанные Фриссом и Нецисом на Коуцате, кончились к середине пути, и дальше Флоне доставались только водоросли. Фрисс боялся, что во всём Вачокози не хватит деревьев, чтобы её прокормить. Нецис только усмехался – местные пастбища кормили тысячу куманов и сотню анкехьо, а по жаре все ящеры прожорливы…

- Не забудь про соль, – Некромант махнул рукой в сторону моря. – Тут, у солеварен, она недорога.

Речник кивнул и подошёл к ограде на краю обрыва. Шум моря долетал и до высокой террасы, но мало что видно было с циновки, а Фриссу хотелось взглянуть на солеварни.

Весь берег был перед ним, как на ладони, – стёсанные обрывы, известняковые осыпи и цепочка мелководных луж на краю моря. Соляные пруды, выдолбленные в камне, наполняла густеющая полупрозрачная жижа. Вода, вздыхая, захлёстывала их и медленно отступала, едва потревожив испаряющийся раствор. На желтоватых бортиках белела соляная корка. Пруды тянулись вдоль всего обрыва, и малые промежутки между ними отмечены были отяжелевшими от солёных брызг узкими флагами. К самому обрыву, как бы стремясь вжаться в стену, лепились грубо сложенные каменные строения, и невысокие трубы поднимались над ними. Широкие глиняные желоба, белые от соли, вели от зданий к морю. «Варницы,» – усмехнулся Речник. Облик этих зданий был ему знаком по Островам – там, где Река не успевала разбавить солёную воду, хелы построили пару варниц и вырыли запруды, и оттуда уэкины везли на север мешки с солью – и для Реки, и для её соседей.