Солнечный змей (СИ)

- Ух ты… – Кесса потрогала диск пальцем и понюхала сталь. Пахло не жиром или солмикским мылом – пахло окалиной, фриловой гарью и странными веществами, которыми сарматы отмывают свою броню от радиоактивной пыли. Речница встречала уже этот запах – на «Флане», на «Ларате», там, где работали сарматы-ликвидаторы… Часто мигая от изумления, она сделала ещё шаг по вздыбленному льду – и поскользнулась на чём-то твёрдом.

- Сюда! – крикнул Кытугьин, разгребая снег. Из-под него показалось что-то белое, слегка блестящее, большое и плотное. Речник Яцек оттолкнул смёрзшиеся обломки и зарылся в снег. Ледяное крошево посыпалось в сторону. Кесса протянула руку и дотронулась до белого скафандра. Перед ней, вытянув вперёд каменно-твёрдые руки, измазанные кровью, лежал неподвижный сармат.

- Тулуг, – выдохнул солмик, стряхивая снег с обледеневшего тела. Сармат не шевелился. Кисти его рук, покрытые коркой крови и льда, недавно ещё что-то сжимали – искалеченные пальцы странно выгнулись. Кровь уже не текла. Речница тронула пальцем плечо сармата и наткнулась на твёрдый и очень холодный лёд.

- Тулуг, – прошептал Кытугьин и резко обернулся к повозке. Из-за полога уже выглядывали Аса и Хагван, и хийкиммиги фыркали и рыли лапами снег.

- Аса, разжигай огонь! – крикнул Кытугьин. – Мы нашли живого!

- Ж-живого? – Кесса поднесла дрожащую ладонь к промороженному телу. – Речник Яцек, он же…

- Отойди, Кесса, – покачал головой Речник. – Икымту, помоги поднять его. Хагван, иди сюда!

«Нуску и все боги мира…» – Речница всхлипнула и отвернулась. «Как же его так… Как это получилось…»

Она склонилась над странными штуковинами, похороненными во льду, и потянула глыбу на себя. Примёрзшие к железу костяные обломки пронзительно затрещали, но и на ноготь не отделились от земли. Речница опустилась на корточки и просунула пальцы под глыбу.

- Ни-куэйя! – прошептала она, и после короткой зелёной вспышки по рукам потёк усиливающийся жар. Кесса обхватила ком железа и льда и поволокла за собой.

- У-ух, – озабоченно вздохнули за спиной. – Это всё растоптано. Одни крошки. Что это было?

- Икымту! – Кесса обернулась, уронив тяжёлую ношу в снег. Солмик держал на ладони смёрзшийся комок мелких металлических деталей и острых осколков фрила и стекла. Из комка торчал обломанный «ус» с полураскрытым «пёрышком».

- Икымту, помоги мне, – Речница кивнула на железные штуковины. – Это вещи тулуга, он расстроится, если их не найдёт. Помоги отнести их в повозку!

- У-ух? Правильно, таких вещей у солмиков нет, – Икымту понюхал лёд. – Пахнет, как тулуг. Я отнесу, ты иди вперёд!

Ветер усилился. Сизая туча незаметно сползла с горной цепи и накрыла собой равнину, мелкая сухая крупа сыпалась с неё, и ветер горстями швырял снеговое крошево в глаза. Хийкиммиги нюхали ветер и тревожно фыркали, мотая головами.

Кесса забралась в повозку и закашлялась от чада – внутри горели два жирника, и под пологом было жарко и дымно. Повозка раскачивалась – Икымту и Хагван пристраивали позади ледяной ком, споря вполголоса, куда потечёт вода, и не раскатятся ли странные штуки. Посреди повозки на белой шкуре лежал, вытянувшись на спине и вскинув руки над головой, замёрзший сармат. На его груди, чуть пониже сердца, темнели две длинные прорехи. Кытугьин возился с хитрыми застёжками, пытаясь снять скафандр – и застёжки ему поддавались.

- Кто его так? – негромко спросил Речник Яцек, закутывая ноги сармата в серую шкуру.

- По когтям – Уналаг, – ответил Кытугьин, оттягивая в сторону разошедшиеся по шву части скафандра. Под белой «защитой» тело сармата было укрыто такой же толстой одеждой, светло-оранжевой с ветвистым чёрным узором, полосами охватывающим грудь. И эта одежда была распорота чьими-то очень острыми когтями.

- Очень нехорошо, – покачала головой Аса, тронув твёрдое, как лёд, запястье. – Очень нехорошо с руками.

Она поправила шкуру, в которую были завёрнуты руки сармата, и стянула с него шлем. Кесса склонилась над застывшим белым лицом. Глаза «тулуга» были раскрыты – яркие, красновато-янтарные, и неподвижные, как куски стекла. Койя перелезла через оледеневшую руку и понюхала лицо сармата, а потом с тихим урчанием стала тереться о его скулу. Кесса хотела взять кошку на руки, но Кытугьин остановил её.

- Глубоко? – солмик посмотрел на Речника, ощупывающего края длинных узких ран, протянувшихся по груди сармата. Оранжевая одежда разошлась по шву так же, как верхний скафандр, открыв гладкую кожу. Крови было немного – узкая чёрная кромка по краям разрезов. Яцек провёл по ним мягкой тонкой кисточкой и покачал головой.

- Трудно понять. Как будто до рёбер не достали. Что с руками?

- Эту рану оставим, пока не оттает. А руки я сейчас завяжу, – нахмурился Кытугьин, принимая у Речника склянку с воинским бальзамом и тонкое полотно. – Когда оттает, близко не подпустит. Тут ему будет очень больно.

- Ветер нехороший, – Икымту влез в повозку и с любопытством взглянул на сармата. – Уджуг тревожится.

- Трогаемся, – кивнул старший солмик. – Садись на вожжи. Ведёшь до привала. Хагван, иди с ним. Стрелы возьми. Слишком много Иситоков…