Солнечный змей (СИ)

- Крылатая тень не может насытиться рыбой и кореньями. Она уже хочет крови. Ты очень добр, о коатек, и боги тебя наградят, но замысел твой безумен. Эта тварь не будет мирным существом – она будет рвать и терзать, как только встанет на крыло. Её жизнь сейчас в твоих руках, и я её не трону, но лучше было бы тебе убить её сразу.

Аста сердито зашипела, прижимая уши. Фрисс крепко прижал её к себе.

- Я думал, Укухласи – милосердная богиня, – нахмурился он.

- И поэтому я, Дхана Ксази, предостерегаю тебя от того, что навлечёт на тебя беду, – бесстрастно отозвался жрец. – Ни к чему причинять этому существу мучения, но жить оно не должно, а смерть его от хоки будет страшной.

Фриссу вспомнилась искажённая морда убитого Квэнгина и судорожно скорченные лапы. Резко выдохнув, он шлепком направил Асту на прежнее место – за плечо. Она пищала и хватала его за руки, затравленно озираясь.

- Ты говорил, что в селениях много страха, – покачал головой Речник. – Жаль, что все так боятся. Хвала Укухласи!

- Хвала! – нестройно откликнулись жрецы.

Фрисс уже выпутался из лабиринта хижин и почти понял, в какую сторону идти, когда Аста перестала пищать и всхлипывать и провела когтем по его щеке.

- Па-а, – неловко, путаясь языком в клыках, выговорила она. – Да-а им мня? Мня не ты? Ты мня броса-а?

Речник порадовался, что кожа у него и так медная – не видно, как наливаются багровым огнём уши.

- Нет, разумеется, – буркнул он, почёсывая Квэнгина за ухом. – Я возьму тебя с собой. М-да, не удалось порадовать Нециса… Что же, мелочь, если мы все будем живы – я покажу тебе Великую Реку.

Аста уткнулась носом ему в щёку.

- Не броса-а мня, – прошептала она и замерла – и больше не шевелилась, пока Фрисс не взял её на руки, заходя в задымлённый и пропахший жареной рыбой зал постоялого двора. Не останавливаясь, он прошёл меж притихших южан и крыс и опустился на циновки рядом с задремавшим Алсагом. Нецис, посмотрев на Речника, молча подвинул ему блюдо с рыбой, водорослями и кашей.

- Я живой, как видишь, – криво усмехнулся Фрисс. – Никто тут вас не обижал?

- Всё спокойно, – покачал головой Некромант. – Прямо как в те дни, когда солнце было холоднее, а дожди шли чаще.

Тихий дребезжащий звук струны долетел до Речника, и он вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Белая крыса, обвешанная перьями древесных змей, задумчиво перебирала жилы, натянутые на полом обрубке тростника.

- Дела, – пробормотал Фрисс, растерянно усмехаясь. – Нецис… Ты не помнишь, где мы в последний раз видели кимею? Они ведь всюду ходят со своими свитками, во всех городах рассказывают истории… Я давно не слышал их песен. Неужели Тзангол и их тоже…

- Та-а… ассинхи, – задумчиво отозвался Некромант. – То, что защищает кимей, старше и сильнее и его, и его создателя. Они ничего не упустят, Фрисс. Мы ещё прочтём о себе в их свитках. А что их не видно… Сейчас не лучшие дни для кимейских песен, Фрисс. Сейчас вообще не лучшие дни…

Плазма зашипела, остывая на оплавленных стенах. Улица, подметённая раскалённой метлой, опустела вмиг – хвостатые тени брызнули по щелям, и долго ещё Гедимин слышал удаляющиеся писклявые вопли. Несколько кучек пепла осталось на мостовой. Древний Сармат с размаху ударил кулаком в стену, и она затрещала. Кусок подломленной кровли, кружась, полетел вниз вместе с уцепившимися за него крысами, Древний шагнул назад, пропуская обломок мимо, и снова вскинул сфалт. Крысы бросились врассыпную.

- Кьяа! Кьяа! – завопили на противоположной стороне улицы, десятки лап зашуршали по мостовым, одинокая стрелка из облучённого металла ударилась о броню на плече Гедимина и рассыпалась – и настала тишина. Только вдали, у заброшенного космодрома, ещё шипел плавящийся под выстрелами рилкар – стая Стинка, вернувшая себе былые владения, не спешила отступать в неуютные развалины, но сарматы теснили её. Гедимин покосился на передатчик, прислушался – нет, похоже, на космодроме справлялись и без него. Одобрительно хмыкнув, он пошёл дальше – по остаткам разбитых подвижных мостовых, мимо мёртвых домов безымянного города, к разрушенным подстанциям порта. Кто-то верещал там. Голосов было два – двое серых воинов сцепились на пустой улице. Гедимин остановился.

- Кьяа! Отдай! Моё! – оскалился крыс с двумя хвостами, покрытый редкими чешуями и почти облезший.

- Кьяа! Моё! Уйди! – припал к земле второй, зачем-то отрастивший себе шесть лап, но потерявший ухо.

- Дурень! Я нашёл! Кьяа! – мотнул головой первый.

- Так возьми! Возьми! – взвизгнул второй. – Не можешь? Кьяа!

- Кьяа!!! – первый, изловчившись, цапнул второго за бок и тут же отскочил, но поздно – челюсти сомкнулись повыше его хвоста.

- Кья!!!

Под сапогом Гедимина хрустнул осколок стекла. Крысы, отлетев друг от друга, привстали на задние лапы и молча юркнули в груду битого рилкара – всё, что осталось от недавно обрушившегося здания. На мостовой остался лежать тёмно-синий, почти чёрный камень – небольшой, такой, что уместился бы на ладони знорка.