Солнце, луна и хлебное поле

Если бы на мне был ночной горшок, наверное, ответил бы так же. Амплуа патрона было непривычным для меня, и это меня напрягало. Я пожалел, что задал вопрос про шляпу.

Выехав на шоссе, он спросил:

– Скорости не боитесь?

– Давай, жми, – ответил я, и мы полетели. Некоторое время я терпел, но потом сказал: – Может, чуть сбавишь?

– Как скажете, – ответил он, и затем до самого поворота на Иормуганло мы молчали.

На небе не было ни облачка, светило солнце. Проехали полдеревни, миновали мостик, и показался выкрашенный в синий цвет балкон. Объехали буйволов, лежавших в грязи, и остановились у открытых ворот. Во дворе стоял старый раздолбанный трактор, к трактору был прилажен длинный прицеп, на который была навалена только что выкопанная свекла. Двое стояли на прицепе и вилами сбрасывали свеклу вниз, на брезент. Рядом у деревянного стола муж Манушак и толстая женщина большими ножами обрезали со свеклы ботву и корешки, молодые женщины укладывали очищенные корнеплоды в деревянные ящики.

Я вышел из машины и вошел в открытые ворота. Маленькая Манушак узнала меня, отошла от детей и побежала ко мне.

– Бабушки здесь нет, она на огороде, – сказала она.

– Пошли повидаемся с ней.

Она посмотрела в сторону женщин:

– Если отпустят, пойдем.

Я погладил ребенка по голове и направился к прицепу. Слегка приподнял шляпу: «Здравствуйте». На приветствие отозвались все, кроме старика – мужа Манушак, тот на ломаном русском рявкнул:

– Манушак некогда, она работает.

– У меня к вам разговор, отойдем в сторону, если можно, – сказал я.

– Некогда мне.

– Ладно, я подожду, – сложил руки за спиной и прошелся взад и вперед перед маленькой Манушак.

Мужчины и женщины, опешив, смотрели на меня, американская машина и новая одежда делали свое дело.

– Что у тебя за дело? – спросил парень, стоявший за пустыми ящиками.

Я взглянул на него и отвел взгляд, не стал отвечать.

Муж Манушак бросил нож на стол и презрительно еще раз оглядел меня:

– Ну, говори, что надо, слушаю.

– Я хочу поговорить с глазу на глаз.

– Мне от них нечего скрывать.

Я помедлил, затем сказал: «Продай мне Манушак». Сказал и почувствовал, что галстук душит меня, я ослабил узел.

Они с удивлением переглянулись. Муж Манушак был в явной растерянности, он подался вперед и уставился на меня.

– Манушак хочешь купить? – спросил усатый мужчина лет тридцати, он бросил вилы и спрыгнул с прицепа.

– Да, увезу ее вместе с внучкой, – уточнил я.

– Сколько заплатишь? – теперь спросил тот, который стоял за ящиками.

– Сколько попросите.

– Она когда-то обошлась ему в шестьсот рублей, – заносчиво заявила толстуха.

– Знаю, – ответил я.

Потом и второй спрыгнул с прицепа, волосы у него были огненно-рыжие. Мужчины и толстуха сбились в кучку и заговорили друг с другом, понизив голос. Молчал только муж Манушак, водянистыми глазами он глядел то на одного, то на другого. Парни были его сыновьями, женщина – старшей женой. Невестки и дочери стояли поодаль, шептались между собой и время от времени поглядывали в мою сторону. Мой водитель стоял у ворот, прислонившись к машине, и курил, его не интересовало, что здесь происходило.

Когда они договорились, муж Манушак повернулся ко мне и сказал:

– Обменяю, привези мне новый русский трактор, вот сюда, во двор, а взамен забирай Манушак, твоей будет.

Я медлил с ответом и почувствовал, как они напряглись в ожидании.

– Сколько стоит такой трактор? – спросил я наконец.

– Пять тысяч долларов, – ответил мужчина с огненными волосами.

Я снова не торопился отвечать, и тот, который раньше стоял за ящиками, не выдержал и оборвал молчание:

– Вообще-то, не новый, но в хорошем состоянии можно и за три тысячи купить.

Старик рассердился:

– Нет, трактор должен быть новым, совершенно новым.

Мне показалось, что он не хотел расставаться с Манушак, но не смел признаться в этом перед семьей, и если б я теперь отказался, он не сильно бы горевал.

– Ладно, согласен.

Они и не пытались скрыть свою радость, особенно доволен был муж Манушак. Я был удивлен: «А старик оказался не промах».

– Тут, в нашей деревне, один продает совсем новенький трактор, с него заводской тавот еще не сошел, – сказал обладатель огненных волос, – ты дай нам деньги, мы сами и купим, тебя не побеспокоим.

Я заметил, что его идея всем понравилась. У меня с собой было десять тысяч долларов, в нагрудном кармане лежала неоткрытая пачка.

– Очень хорошо, что тут скажешь, кроме спасибо.

– Деньги когда дашь? – спросил усатый.

– Сначала с Манушак повидаюсь.

Он повернулся к остальным:

– Пусть повидается.

Муж Манушак кивнул.

– Девочку возьму с собой, она покажет, где Манушак.

– Бери, – позволила толстуха.

Я взял ее за руку, и мы направились к воротам, сев в машину, я спросил:

– Огород далеко?

– Вон за той горкой, на берегу реки.

Мы поднялись на пригорок и спустились вниз, на огородах везде работали женщины. «В этих краях в год по два урожая собирают, – сказал водитель, – благодатный край». Подъехали, и я узнал Манушак, она бросила срезанный кочан капусты к корзине, потом посмотрела в нашу сторону и выпрямилась.