Солнце на дороге

— Ты знаешь что, ведьма, ты резину-то не тяни! — сказал он.

— Чего не тянуть?

— Ничего не тяни. Говори, чего делать надо. И всё. И пойдем.

Парася поднялась и попробовала погладить ворона.

Ворон не дался — отлетел.

— Чует иного-то… — вздохнула Парася. — Дело, в общем, простое — загадку отгадать.

Полковник возмутился:

— Детский сад какой-то! Загадки да загадки…

На Парасю его возмущение не произвело ровным счетом никакого впечатления.

Она заговорила почему-то очень быстро:

— Загадываю загадку. Одну. Но серьезную, ведьминскую. Договариваемся так: назовешь слово загаданное — с тобой это и произойдет, что я загадаю. Понял?

— Ну! — буркнул Антошин.

— А после этого я исполню любое твое желание. К примеру, скажешь: «Хочу на шабаш идти!» Тогда пойдем туда, и там узнаешь, где молодильные яблоки искать. Ну а не догадаешься, что загадала, — тогда на все четыре стороны свободен.

Понять, что протараторила Парася, было совершенно невозможно. Тем более глубокой ночью, после съеденного и выпитого, когда голова раскалывается и напрягаться вообще нет сил.

Антошин пытался думать изо всех сил: «Назовешь — с тобой это и произойдет…» Что это значит такое? Зато желание исполнит. Это самое важное. И нечего голову напрягать по пустякам. В загадке что главное? Отгадка. Известное дело: отгадаешь загадку — будет тебе хорошо, не отгадаешь — плохо. Чего напрягаться-то?

Ведь отгадали Русалкины загадки недавно, и стало после этого хорошо. А то бы… Страшно даже представить, что было бы, если бы не отгадали».

Полковник посмотрел на Малко. Ничего, кроме ужаса, не прочел полковник в глазах мальчика.

— Договорились? Нет ли?.. — со вздохом спросила Парася.

— Давай, давай, загадывай! — торопил Антошин.

Вук взлетел и закружил над полковником, явно выказывая свое возмущение.

Малко закрыл голову руками, и непонятно было, то ли он плачет, то ли хочет спрятаться от этой жизни.

«Что происходит? — не понимал полковник. — Загадка и загадка. Чего он так разнервничался?»

Хотел спросить, но Парася уже начала:

Сидит птичкаНа поляночке,Она хвалится,

Выхваляется,Что никто от нееНе отвиляется:Ни царь, ни царица,Ни красна девица.

Когда человек загадку загадывает, он всегда победно глядит: мол, я такой умный, знаю тайну, а ты, разгадывающий, нет.

Так, победно, и смотрела сейчас Парася.

Антошин задумался: «Что за птичка, от которой никто не отвиляется? Жизнь? Нет, нельзя сказать, что от жизни никто не отвиляется, не убежит то есть. Не может такого быть.

Любовь? Во-первых, любовь приходит не к каждому, а кроме того, любовь, которая хвастается… Вряд ли.

Что остается? Смерть остается. Смерть, конечно.

Нет, эта загадка куда проще будет тех, недавно загаданных Русалкой».

— Что задумался? — победно глядела Парася. — Слово-то знаешь?

Антошин улыбнулся:

— Загадка твоя ерундовая. А слово это…

Вук закаркал так громко, будто силился заглушить ответ полковника.

Малко подскочил к Антошину, закричал:

— Нет! Нет! Не говори! — и рукой закрыл ему рот.

Малко дышал тяжело, руку ото рта Антошина не отрывал, тараторил шепотом в ухо:

— Ты что? Ты что? Она же предупреждала! Не понял, что ли? Скажешь слово — это с тобой и случится. Понимаешь?

Антошин понял: «Смерть… Скажу отгадку и тут же умру. Ну и ну! Даже загадки отгадывать здесь и то смертельно опасно».

— После этого у тебя будет одно желание. Ты, конечно, скажешь: «Не умирать!» Она это желание исполнит, а на шабаш мы не попадем никогда! Значит, про яблоки никогда не узнаем! — Малко заговорил совсем тихо, едва слышно: — Тут ответ надо сказать, не называя сло́ва, понимаешь?

— Ну? — недовольно спросила Парася. — Что молчишь-то, Инородец? Слово назовешь?

Малко произнес твердо:

— Ни я, ни он слова этого не назовем, — и только после этого убрал ладонь с губ полковника. — Но загадку твою разгадаем.

— Как так? — не поняла Парася.

Малко, не отвечая, пошел в избу.

Парася и Антошин последовали за ним. И даже Вук в комнату полетел: уж больно ему было интересно.

Девушки сидели за столом и о чем-то сонно беседовали. Когда все вернулись, они обрадовались чрезвычайно, стали наперебой тараторить о том, что спать уже пора и что утро светлее вечера и потому все хорошие светлые дела лучше поутру решать.

А Зоря подошла к Парасе, приобняла за плечи:

— Ну ведьмой ты оказалась. Что ж поделать? Бывает… Трудно, конечно, жить, когда все ведаешь. Но кому-то надо ведать, а то как же мы все тут в неведении останемся?

Малко жестом остановил, произнес тихо:

— Ее никто не хочет приближать, но, когда она приходит, принимают смиренно. Когда она приходит, душа человека отправляется в Вырий…

Малко был бледен. Пот выступил у него на лбу.

Дивча подбежала к Малко, спросила:

— Занемог, что ль? Не беда, вылечим. Мы умеем. Чего ж сразу про смерть-то говорить?

Доня подхватила:

— Про смерть говорить не след. Что ее понапрасну тревожить?

Малко посмотрел на Парасю. Теперь уже у него был взгляд победителя.

Парася вздохнула:

— Ваша взяла… Всё. Пошли на шабаш. Сегодня — полнолуние. Самое время.