Солнце над Бабатагом

— Ой, уртаклар!—закричал он, еще издали увидя бойцов.— Уртоклар!—повторил он, подъезжая-—Басмач пришел кишлак Гуль-Мазар!— говорил он взволнованным голосов.

— Сколько человек?— спокойно спросил Ильвачев.

— Сто двассать пять! Тыллятыш! Очень плохой человек... Чап, чап, скорей давай!

— Товарищ Сачков, тревога! Поднимайте бойцов,— приказал Ильвачев...— Поедешь с нами?— спросил он узбека.

Дехканин побледнел, замахал руками и отрицательно затряс головой.

— Нет, нет! Басмач плохой. Будет мне башка резил!

— Ну хорошо. Оставайся,— сказал Ильвачев, прислушиваясь к топоту красноармейцев, бежавших седлать лошадей...

— Молодец! Настоящий джигит!— радостно встретил Вихров подъехавшего Парду. Но когда он присмотрелся к юноше, улыбка сошла с его лица. Парда был чем-то сильно встревожен, лицо его побледнело. Нагнувшись, он шепнул Грише что-то.

— Товарищ командир, приготовиться надо!— сказал переводчик,— Только не показывайте вида, пусть не знают, о чем идет речь,— продолжал он, заметив волне-, ние командира.

— Ну, ну?— насторожился Вихров.

— Нас окружают.

— Кто?

— Банда Тиллятыша. Говорят, около сотни джигитов.

— Кто сказал?

— Один свой человек. Говорит, за той горкой стоят.— Гриша показал глазами направо.— Что будем делать?

— Попробуем прорваться в гарнизон,— также тихо ответил Вихров, пощупав лежавшую в кармане гранату.—Только уйти отсюда надо спокойно, не привлекая внимания.

Он оглянулся, подозвал Барсукова, сказал ему о полученном сообщении и приказал, чтобы бойцы без суеты отвели лошадей за стоявший рядом дувал.

Потом они с Гришей спустились с пригорка и не спеша прошли к лошадям.

В сторонке тянулась глубокая узкая щель. Воспользовавшись ею, можно было скрытно покинуть кишлак. Этот путь и избрал Вихров, рассчитывая, что они смогут уйти незамеченными и, прискакав к Ак-Тюбе, поднять гарнизон. Он разобрал поводья и вскочил в седло. Бойцы сели на лошадей.

Прижимаясь к дувалу, они спустились в лощину и поскакали галопом по каменистому руслу ручья.

Они отъехали уже около двух верст, когда в горах прокатился выстрел.

— Басмачи!—сказал Гриша.

Вихров оглянулся. Большая толпа басмачей в пестрых халатах с гиканьем скакала за ними.

— А вон еще!— крикнул Латыпов.

Справа по гребню лощины во весь мах мчалось десятка два всадников. Видимо, они хотели отрезать муть красноармейцам при выходе из лощины. Не оставалось никакого сомнения, что Вихров и его товарищи не успеют проскочить.

«Что же делать?»— подумал Вихров. Впереди послышался быстрый конский топот. Выезжая из-за поворота лощины, прямо на них скакали смуглые всадники. Вихров решил пробиваться вперед.

— Держись ближе!—крикнул он бойцам, выхватив шашку из ножен.— За мной.

Дальнейшее произошло так быстро, что он успел только заметить, как Гриша свалил кулаком чернобородого басмача и как тот кубарем вылетел из седла. Остальные шарахнулись в стороны. Бойцы проскочили вперед. Вихров рванул из кармана гранату и, повернувшись в седле, швырнул ее на дорогу.

Они продолжали во весь мах мчаться по лощине. Из-под ног лошадей летела земля.

Барсуков, далеко отстав от товарищей, скакал последним. Он слышал за собой топот погони, который все приближался. Сорвав из-за плеч винтовку, он хотел повернуться в седле, но в эту минуту на него обрушился тяжелый удар.

— Товарищ командир!— закричал Барсуков отчаянным голосом.

Услышав крик, Вихров придержал поводья и оглянулся. Барсуков лежал на шее лошади. Два басмача, высоко взмахивая шашками, рубили его по голове и плечам.

— Стой! Стой!— крикнул Вихров. Он повернул лошадь и поскакал к Барсукову.

Раздался выстрел. «Пропал!»— подумал Вихров, чувствуя, что его лошадь валится на бок. Он упал, больно ударившись затылком о камни. Потом чьи-то сильные руки подхватили его и подняли на седло. Приподняв голову, он увидел, что мимо него скачут всадники в красных штанах. Рядом мелькнуло знакомое молодое лицо. «Ильвачев! Как он попал сюда?»— подумал Вихров, теряя сознание.

Крепко придерживая Вихрова, Парда пустил лошадь за эскадроном. Он видел, как в поднявшейся впереди густой туче пыли быстро взлетали и падали шашки...

Смеркалось. Над горами поднималась луна.

Вихров с закрытыми глазами лежал на спине у обочины дороги.

— Что с ним?— спросил Ильвачев.

— Коня у него убили,— сказал Гриша.— А сам голову о камни зашиб. Видите, без сознания.

— Немедленно везите его в гарнизон.

— Товарищ военком, а куда трофейные винтовки определить?— спросил Сачков.

— Сколько их?

— Шестнадцать штук.

— Раздайте бойцам. Только собирайтесь быстрее, товарищи. Уже ночь скоро...

В стороне от дороги бойцы завертывали в кошму тело Барсукова.

— Эх, жаль! До чего хороший человек был!— говорил Латыпов, увязывая веревкой кошму.— И ласковый такой...— Латыпов замолчал, прокашлялся, вспомнил, как Барсуков запасал виноград.— Да, вот она жизнь... А ну, ребята, берись!.. Стой, не ладно, под спину поддерживай,— говорил он товарищу, который поднимал Барсукова на пугливо храпевшую лошадь.— Ну вот, так-то лучше. Давай веревку... Привязывай...

Ильвачев медленно ходил по балахане и посматривая на Вихрова, говорил: