Соло

Да и не дочь ей нужна была… Я себя с ДПСником грамотнее вела, опасаясь, что меня заставят растонироваться. Если бы речь шла о моем ребенке, то там были бы проработаны и учтены сотни возможных вариантов реакций того, от которого зависит, смогу ли я увидеться с дочерью. Если бы моей целью был ребенок, а не то, чтобы поднасрать Стасу, запалившему ее на измене и рассказавшему об этому Арсу, расторгнувшему брак. Инициатором развода был он же… Изменить такому мужику как Арс, зная, какова его семья, каков его брат, это смело. Безрассудно. На грани с безумием. Вот и встали пазлы. Вот эта же грань безумия объясняла и низость ее поступка — выбрав день рождения Стаса, зная, что он ей откажет, явиться в место сбора для красочного шоу, только зрительный зал был не тот, на который она рассчитывала. Но она молодец, не отчаивается. Я вот это ее: «поговорить о дочери» и «подло поступил со мной», еще долго буду помнить, она впечатлять умеет. Хотя, может я и не совсем права, она ведь извинилась передо мной, понимая, что Стаса ее цирк кардинально не устраивает, а это не лучший исход, если с дочерью она хочет увидеться. Все же она мать. Ебнутая и неправильно расставившая приоритеты, но мать.

— Остальные вопросы вечером? — полуулыбнувшись, приподнял бровь, вырывая меня из размышлений.

Покивала, взяв цветы и вставая со скамейки, сердобольно решив больше не мучить его и без того сделавшего довольно многое для своего состояния и обстоятельств. Стас тоже поднялся, разминая плечи и шею. Я повернулась к подъезду, понимая, что если буду на это смотреть, то моя сердобольность может вот-вот закончиться и я поволоку его домой, пользуясь тем, что он не особо сможет сопротивляться. Да и не захочет, наверное… Мысль стала еще соблазнительней.

Вежливо, почти светски попрощались и я зашла в подъезд, думая, что у меня на этот вечер большие планы, точнее, относительно того, как и где он завершится, поэтому надо выспаться и квартиру прибрать.

Глава 5

Ксенон фар черного бумера прорезал преждевременно сгустившийся сумрак хмурого вечера, укрывшего небо свинцовыми тучами, пролившимися на улицы города холодным дождем.

Сидя в темном салоне рядом с Милашей, неторопливо ведущей автомобиль Самвела по проспекту Мира, я слегка поморщилась зачинающемуся ненастью за пределами тонированных окон. Она, поставившая «дворники» уже на второй режим из возможных трех, с долей сожаления скосила взгляд на меня, на которую потратила много времени и сил, перед моим свиданием малюя мне фейс и укладывая волосы.

Собирала меня Милана не потому, что я сама могла перегнуть с мейком и превратиться в индейца выходящего на тропу войны в отпугивающем противника боевом раскрасе, а потому что она лучший из всех знакомых мне и стилист и визажист в одном флаконе, способный добиться очень естественного и свежего вида несмотря на бессонную ночь полную потрясений, и уложить мои волосы так, будто с ними ничего не делали, но выглядела эта фальшивая полунебрежность изумительно. Да и гардероб у нее был больше чем у меня, но и я была больше чем она, о чем очень сожалела. Настолько, что позвонив Абрамовой, сказала, что фитнес два раза в неделю это мало. Катя согласилась со мной, но три раза в неделю подыхать в зале отказалась.

Благо, размер обуви у нас с Милашей был один и она, с таким видом, будто от сердца отрывает, одолжила мне свои замшевые ботфорты, идеально вписавшиеся с бежевым миди платье-свитером крупной вязки. Тонкий ремень на талии, сумка в цвет и крупная подвеска сделали аутфит весьма стильным и непринужденным. Мы с Миланкой были мной довольны.

Дворники по лобовому зачастили еще, так как дождь усилился и я, оценив расстояние от автомобиля до входа в кофейню и забитую линию парковки рядом с ней, быстро провела собственную инвентаризацию в зеркале откинутого козырька и попросила:

— Ты меня прямо возле входа выброси, а то всё смоется, пока добегу.

— Главное сапоги мои не намочи, — велела Милаша, включая аварийки, начиная снижать скорость и прижиматься к линии парковки. — По лужам не бегайте, поняла?

— Ес, мэм, — отдала рукой честь, второй закрывая козырек.

Перевела взгляд в Миланкин профиль, и за ним, в тонированным окне двери узрела фигуру, идущую параллельно с замедляющимся автомобилем.

— Милаш, — впившись взглядом в смазываемый тонировкой и непогодой силуэт, почти шепотом позвала я. Как только взгляд кошачьих глаз Миланы обратился ко мне, не отводя взгляда от силуэта, кивнула в его сторону, — это он.

Она, все так же плавно замедляя бэху, повернула голову к своему окну, и уже через секунду с одобрением заключила:

— Пиздат…

— Лучше не скажешь, — согласилась, чувствуя себя под гипнозом визуального воплощения Миланкиной характеристики.