Сон

К несчастью, в тесной каюте Дженни стало еще хуже. Джек уложил ее на койку и открыл сразу несколько иллюминаторов. Когда он поставил рядом пустое мусорное ведро, ее щеки из пепельных стали розовыми.

- Простите, Джек. Мне действительно очень жаль.

- Все в порядке. Я должен был подумать об этом. Но в такой спокойный день... - Он не договорил, однако выражение его глаз было достаточно красноречивым.

Остаток дня запомнился ей плохо, хотя длился целую вечность. Несколько раз к ней заходил Чарли, но Джек так и не вернулся. Возможно, просто не хотел смущать ее. Хотелось на это надеяться, но верилось с трудом.

Она ненадолго засыпала, догадываясь, что причиной тому слабость и бессонная ночь. Потом просыпалась, и ее снова рвало. К тому времени, когда корабль лег на обратный курс - конечно, раньше обычного, - она едва могла поднять голову, руки и ноги тряслись, а кожа была такой бледной, что под ней виднелись тонкие голубые вены.

Должно быть, она снова задремала, потому что очнулась от скрипа открывшейся двери и увидела вошедшего Джека.

- Мы снова в порту, - сказал он, - через несколько минут пришвартуемся. - На лице Бреннена не шевелился ни один мускул, выражение его было непроницаемым, глаза - пустыми и отчужденными. Он пригнулся и вышел.

Дженни поднялась с койки и неверной походкой устремилась в ванную нет, хэд, поправилась она. Вымыв лицо, прополоскав рот и обтерев губкой шею, женщина вернулась в каюту за ведром. Оно было почти пустым, поскольку в ее желудке уже ничего не осталось, но она скорее умерла бы, чем позволила Джеку Бреннену прибирать за ней...

Когда Дженни опорожнила ведро в туалет и нажала на рычаг, как показывал ей Чарли, на нее снова накатил приступ тошноты. На сей раз ей удалось с ним справиться. Наконец ведро было вымыто, отставлено в сторону, и у Дженни слегка полегчало на душе. Она разгладила складки на покрывале, поднялась по лестнице и вошла в кают-компанию как раз в тот момент, когда "Мародер" причалил к пристани. Дженни схватила куртку, парусиновую сумку со сменой одежды и вышла на палубу.

- Как вы себя чувствуете? - спросил Чарли.

Она слабо улыбнулась:

- Лучше.

- Не волнуйтесь из-за этого. Всех нас тошнило разок-другой.

- Конечно, Чарли. Особенно Джека. - Она пробиралась между мужчинами, собиравшими свои снасти, выслушивала соболезнования, ощущая на себе сочувственные взгляды, но никто из них не испытывал и намека на морскую болезнь. - Передайте Джеку: мне очень жаль, что так вышло, - сказала она Чарли, сходя на пристань. - Скажите, что я знаю, о чем он думает, и что он прав. Все о'кей.

Чарли выглядел недовольным.

- Он захочет проводить вас. Вы же его знаете!

- Не теперь, Чарли. Прогулка пойдет мне на пользу.

Если только ноги выдержат... Она не дала ему времени возразить. Просто повернулась и ушла.

Закончив швартовку, Джек пошел искать Дженни, но к тому времени она уже одолела половину дороги. Бреннен догнал ее почти у самого дома и молча пошел рядом. Когда они добрались до дверей, Джек взял ключ из ее дрожащих пальцев и отпер замок.

- В таких случаях помогает содовое печенье. Можно немного бульона.

Дженни только кивнула.

- Завтра я зайду после работы. Посмотрю, как вы будете себя чувствовать.

- Думаю, не стоит, Джек.

- Я знаю. - Он больше ничего не сказал, только передал ей ключ и повернулся спиной. Дженни не стала смотреть ему вслед. Она закрыла дверь и устало побрела наверх. Надо было выкинуть из головы и Джека, и то, что случилось на борту его корабля. Никогда в жизни ей не было так стыдно.

И никогда в жизни она так не радовалась тишине и покою, царившим в ее доме.

К несчастью, в ту ночь она видела сны. Слабую, изнуренную морской болезнью, ее мучили такие кошмары, с которыми не могло сравниться ничто. Она тонула в ужасе и не могла вырваться из его плена. Не могла бороться. Не могла бежать.

Трупы. Три тела распростерлись рядом на сочной, зеленой траве. Ветви пальмы раскачивались над их бессильно вытянутыми конечностями, листья папоротника шептались у босых ног. Но она видела главным образом их лица спокойные бледные лица с подвязанными челюстями. В их ноздрях торчали кусочки хлопка; толстый комок ваты растягивал тонкие сухие губы. Хотя глаза мертвецов были закрыты, казалось, они с осуждением следят за ней. Ввалившиеся глазницы обличали ее даже после смерти.

Она смотрела на сморщенные губы, замершие в безмолвном крике, на впадины между туго натянувшимися жилами у основания шеи, и у нее самой сжималось горло. Она пыталась проглотить слюну, но не могла. Мышцы одеревенели, рот был забит тем же комком ваты, который затыкал рты трупов.

А затем трупы зашевелились. Жесткие, негнущиеся конечности двигались рывками, как у марионеток. Мертвецы неуклюже встали на ноги и двинулись к ней. Это жуткое зрелище могло быть внушено только самим сатаной. В пыли перед ними были начертаны непонятные знаки. Сложная пятиконечная звезда и странный набор символов: перечеркнутые круги, геометрические фигуры и множество волнистых линий, которые вообще ничего не могли значить.