Сон № 9

– Жалюзи подняты! Окно открывается, и… кто-то… господин Аояма… да, это он. Подтверждаю, что человек, вылезающий из окна, – это господин Аояма… он на карнизе… у него за спиной вспыхивает свет… минуточку… мне сообщают… – Треск радиопомех. – Консультант… не пострадал! Полиция захватила кабинет! Или выбили дверь, или… итак, Аояма, по всей видимости, сдержал свое обещание не… но теперь вопрос в том… Неужели он намерен спрыгнуть?!. Чье-то лицо в окне… мне сообщают, что это полицейский… пытается отговорить Аояму от… он имеет дело с крайне возбужденным человеком… скажет, что…

Аояма прыгает с карниза.

Аояма уже не жив, но еще не умер.

Тело кувыркается в воздухе, падает. Долго-долго.

Меня будят шаги в коридоре. Открываю глаза. На столе сверкает приз, доказывая, что замечательный вчерашний день мне не приснился. В комнату с обшарпанными деревянными панелями, где мои дядюшки и мама провели детство, льется вечерний свет. Передо мной – бабушка и господин Кирин, один из четырех полицейских Якусимы.

– Я вернулся, – взволнованно говорю я. – Мы выиграли.

Бабушка не обращает внимания на мои слова:

– Андзю куда-нибудь собиралась?

– Нет. Где она?

– Если ты врешь, я, я, я…

Господин Кирин осторожно усаживает бабушку на диван и обращается ко мне:

– Эйдзи…

Меня мутит.

– Что с Андзю?

– Похоже, Андзю сбежала…

Он чего-то недоговаривает.

– Не может быть! Она бы мне сказала. Не может быть.

Бабушкин голос надломлен:

– Так что же она тебе сказала? Вчера вечером она заявила, что пойдет к дяде Асфальту. А сегодня в обед он позвонил узнать, почему она передумала. Если вы вдвоем замыслили какую-то проказу, мало вам не покажется!

Господин Кирин садится на другой конец дивана:

– Подумай, Эйдзи. У вас есть какое-нибудь тайное место, где она могла бы спрятаться?

Первым делом я думаю о деревьях. Потом с тошнотворной уверенностью вспоминаю про камень-кит. Чтобы сравняться со мной. Купальник… Бегу наверх. Выдвигаю ящик. Моя догадка верна – купальника нет. Вспоминаю свое обещание богу грома. «Можешь взять все что угодно из того, что у меня есть. Бери».

Господин Кирин возникает в дверях спальни.

– В чем дело, Эйдзи-кун?

– Ищите в море, – вырывается у меня.

И мир рушится.

«Фудзифильм» извещает, что почти пять. Встаю, иду отлить. Из зеркала в туалетной кабинке на меня с легким удивлением смотрит трутень. Хочется курить. Пачка «Данхилла» пуста, но одна сигарета все же осталась – закатилась под гладильную доску. Прикуриваю от газовой плитки и выхожу на балкон. Рассвет чертит контуры и заполняет их красками. Токио шумит, далеко и близко. Итак, конец господину Аояме. Его время истекло, вот он и прыгнул. Выплескиваю плесень из кружки, готовлю себе растворимый кофе. Выношу фотографию Андзю на балкон и пью кофе в ее компании. Думаю о письме, что прислала мама, и расклад становится ясным. Сегодня обязательно нужно вымыть посуду. Кидаю взгляд на тараканий мотель – и снова смотрю на него. Таракан сбежал. Остались оторванная лапка и микроскопическая кучка тараканьего дерьма. Складываю в аккуратную стопку выстиранные вещи. Настраиваю гитару и прохожусь по аккордам босановы, но эти знойные переборы не подходят к моему настроению. Что ж, мама. Ты – мой план «Б». Я дам тебе то, чего ты хочешь, скажи только, как найти нашего отца. Почти шесть. Рано, конечно, но в лечебницах встают рано. Так положено. Набираю номер, пока не передумал.

– Доброе утро. Горная клиника Миядзаки слушает.

– Здравствуйте. Пожалуйста, соедините меня с комнатой Марико Миякэ.

– Боюсь, это невозможно.

– Еще рано?

– Уже поздно. Госпожа Миякэ выписалась вчера вечером.

Не может быть.

– Вы уверены?

– Вполне. Она даже прихватила наши полотенца, как сувенир.

– Это ее сын. Мне нужно с ней связаться. Срочно.

– Я понимаю, но если гости решают нас покинуть, то в окрестностях не задерживаются.

– Она оставила адрес, по которому с ней можно связаться?

Она даже не делает вид, что проверяет.

– Нет.

– А вообще, она как?

– Поговорите с ее лечащим врачом.

– Во сколько он начинает работу?

– Она. Но доктор Судзуки не станет обсуждать свою пациентку с кем бы то ни было. Даже с ее сыном.

Ну почему я не позвонил вчера? Почему?

– Вы с ней знакомы?

– С госпожой Миякэ? Конечно. Я штатная медсестра.

– Скажите, а с ней все в порядке?

– Это зависит от того, что вы имеете в виду под «все в порядке».

– Что ж, вы мне очень помогли. Огромное спасибо.

Она резким апперкотом сбивает мою иронию:

– Пожалуйста.

Щелк, б-з-з-з, щелк, ууууууууу…

План «Б» накрылся. Подлодки отправляются в плавание, сна ни в одном глазу, но ехать на работу еще слишком рано. Вот так ночка. Я весь измочален. В час вечернего затишья, после одиннадцати, Бунтаро позвал меня вниз выкурить по сигарете. Мы немного поговорили. Я почти забыл, что он – мой домовладелец-кровопийца. Вставляю в «Дискмен» «Plastic Ono Band»[51] и укладываюсь на футон, всего на минутку. Гулкие колокола и вокальная перкуссия.

«Plastic Ono Band» заканчивается. В мои сны проникает мягкий шлепающий звук. Сначала я думаю, что подтекает кран, и тут же чувствую, как она устраивается мне под бочок. Открываю глаза.

– Эй, ты же вроде умерла.