Сон и Пепел

Взгляд раз за разом невольно обращался к Люцию. И я вдруг поймала себя на том, что слишком много думаю о нем. Тот хаос, что он создавал вокруг себя, никого не оставлял равнодушным. Этим Моран вызывал симпатию у учеников Академии. Он владел просто-таки мистической способностью располагать к себе всех и находиться в центре внимания. Даже светлые дэвы в столовой, пусть и бранили его, но на самом деле не говорили это всерьез. Пример Айвен оказался наглядным.

Люций обернулся, застав меня врасплох. Я порывисто отвернулась.

А буквально через несколько секунд на мой стол приземлился клочок бумажки. Еще одна из многочисленных записок, которые я не открывала. И подозревала, что, даже открой я хоть одну, она оказалась бы пустой. Юношу, скорее всего, позабавило бы то, что я вообще к ней притронулась.

– Моран, – вдруг позвал наставник. – Я понимаю, что вы неровно дышите к Сорель, но хватит мусорить в моем кабинете.

– Что вы, наставник. Меня просто восхищает образованность и сила дэвы из ордена Сорель, – не смутился Люций.

– Хм, понятно. Но восхищайтесь не на моих занятиях.

Учитель продолжил лекцию, а я с усилием сжала перо, готовая провалиться сквозь землю. Смущение смешивалось со злостью и досадой.

Прошел всего день, и до того, как солнце скрылось за горизонтом, в Академию Снов вернулась группа Фредерика. Они возвратились одними из первых. Обычно каждый курс делили на два-три отряда и таким составом отправляли на охоту в сопровождении наставника.

Тем же вечером я сидела в своей комнате на кровати и рассматривала книгу на древнем языке. Некоторые символы можно было отыскать в справочнике, но таких оказалась всего пара десятков. Каждый знак имел свой смысл, который сразу менялся, стоило появиться даже едва заметной черточке. Я несколько дней искала труды о фларканском языке в библиотеке, но приходилось довольствоваться лишь крохами ничего не значащей информации. Нигде не нашлось ни подробного объяснения структуры языка, ни хотя бы перевода текста, соседствующего с оригиналом. Авторы, написавшие целые фолианты, раздули скупые сведения до невероятных размеров, приходилось искать скудные знания как иголку в стоге сена.

Вдруг раздался стук. Вскинув голову, я почти сразу обнаружила источник шума – кто-то кидал камешки в деревянные ставни. Окна в домиках были без стекол и закрывались изнутри.

Улыбнувшись, я поднялась на ноги – полы мантии с легким шорохом скользнули к полу – и подошла к окну, впуская гостя внутрь.

Первым в комнату проник прохладный влажный воздух, а следом, подтянувшись на руках, забрался Фредерик. Брат был без мантии, в одной нижней рубахе и короткой накидке, перевязанной поясом, – так обычно одевались на тренировки, чтобы не запачкать выходной наряд.

Лишь когда я закрыла ставни, он заговорил с наигранной обидой:

– Ты даже не пришла меня навестить…

– Подумала, что ты предпочтешь отдохнуть. – Я быстро подошла к кровати и подняла обе книги с покрывала. Закрыв, убрала в дальний угол полки, на которой ровными рядами стояли другие сочинения.

Сделала я это не задумавшись. Наверное, потому что не желала, чтобы брат задавал вопросы.

– Ты же знаешь, я полон энергии, даже весь день в пути не мог меня изнурить! – Несмотря на свои слова, Фредерик лег поперек постели, закинув руки за голову. Его что-то беспокоило.

– Что-то произошло в дороге? – спросила я, садясь на краешек кровати.

Я смотрела внимательно, пытаясь уловить каждую эмоцию на его лице.

Он глубоко вздохнул.

– На самом деле, ничего опасного. Наткнулись на оскверненную тьмой вещь – лопату могильщика. Мужчина использовал ее на протяжении многих лет. – Фредерик говорил хрипло, прикрыв глаза.

– И что она делала?

– Копала. Точнее, закапывала.

– Людей? – нахмурилась я. На самом деле, вот такие проявления энергии из Серого мира отнимали немало жизней.

– Нет, петухов. – Выражение моего лица рассмешило дива. – Мужчина был божьим одуванчиком, пусть и занимался всю жизнь столь мрачной работой. Но теневая энергия требовала жертв и ухватилась за то, что могильщика будили крики петухов, не давая выспаться.

– Необычно, – заметила я.

– Еще как, – подтвердил он и замолчал. Улыбка с его лица бесследно исчезла. – Я получил письмо из дома.

Мысли о Долорес вновь дали о себе знать. Обычно я была куда смелее, но в этот раз старалась все тяжелые думы гнать прочь. Однако получалось плохо. Я постоянно вспоминала наше прощание, когда, смотря, как ослабела старая женщина, подумала, что, возможно, вижу ее в последний раз. В тот момент я не осознала всю глубину своих размышлений, а теперь боялась, что они окажутся пророческими.

– Отец в курсе разрушения реликвий в Академии… – вдруг заговорил Фредерик совсем не о том, чего я ожидала. – И он зол на то, что это продолжается столь долго. Может, мне стоило бы самому начать поиски?

– Думаю, этого он от тебя и добивается. Но пока ты только ученик, и он не вправе этого требовать, – подумав, заметила я. – Нельзя прыгнуть выше головы. Но я знаю, что, когда наступит время, твое имя будет не один раз записано в хрониках. Тебя запомнят.