Сон Ястреба

Месяц назад, в Константинополе, приятели не позволили ему даже расспросить бедолагу, что стонал, корчась на обочине оживлённой улицы. Ему объяснили – здесь так не принято. Город меняет человека, меняет к худшему. В лесу самый жестокосердный не отказывает в помощи незнакомцу. И дело не в каком-то обычае или заповеди, не в корыстном расчёте, мол, сегодня поможешь ты, завтра – тебе. Тарко верил, разгадка в особом духе, что наполняет лес и собственно является лесом. Духе миротворном и жизнеродном. И хотя здесь запросто могут перехватить горло прохожему, но и в беде помогут обязательно.

Возле потухшего костра лежали трое парней. Один из них был ещё жив. Он-то и стонал. Тарко присел и, достав баклагу, дал человеку напиться. Громко булькая и проливая воду, парень между глотками открыл глаза. В мутном взгляде не было ничего, кроме боли.

Судя по лежащему рядом оружию, добротному шалашу, всевозможным припасам, здесь располагалась застава. Разбойники выбирают схроны подальше от города, а прохожие не возводят жилище в расчёте на зимовку.

– Ты ополченец? – спросил Тарко. – Из Нижнего? Как тебя звать?

– Кисель, – прошептал тот.

– Что здесь случилось?

– Змея… – парень вновь застонал.

– Змея? – Тарко удивился.

Вряд ли мелкая тварь смогла бы одолеть сразу троих мужчин. Разве что сюда приполз целый гадючий выводок.

Тарко усомнился в словах ополченца. У него уже зародилось подозрение, кто именно виновен в истреблении заставы, но всё же он оглядел мертвецов, поискал следы укусов на раненом. И, ничего не найдя, мрачно заметил:

– Если и змея, то особая. О двух ногах и в куколе с крестами.

– Священник? – удивился Кисель. – Да, приходил тут один…

Он замолчал. У парня не осталось сил говорить, и даже пить он больше не мог, лишь тоскливый просящий взгляд говорил, что жажда мучает его не меньше, чем боль. Тарко вливал воду по капле, а когда челюсти намертво сжались, просто смачивал почерневшие губы.

Только теперь он воочию убедился, что означает проклятие митрополита. Значит не пустая байка, значит товарищи и правда в опасности. Нужно спешить, но у него не хватило духу бросить умирающего ополченца.

Кисель умер через час с небольшим. Тарко не стал хоронить воинов. У них есть товарищи, которые позаботятся о погребении. Могила на месте заставы только запутает следствие.

Он вернулся к реке. Цепель тёмной махиной нависал над миром. Кто-то из его обитателей, возможно, был свидетелем преступления, хотя вряд ли догадывался об этом.

Тарко вновь осмотрел берег. И с большим трудом отыскал нужный след. Алексий направился к Мурому.

Это сбило юношу с толку. Почему священник повернул обратно? И зачем ему Муром? Город славный, но далеко не первый среди враждебных Москве. До сих пор Тарко был уверен, что тот пробирается к Нижнему Новгороду. Там его главный враг.

Выходит, что не совсем так. Теперь Тарко спорил сам с собой, а не рвануть ли наперерез Алексию к Мурому. Предупредить друзей, а то и подготовить врагу достойную встречу.

Торной дорогой ордынских царей он мог легко обогнать священника, который пробирался вдоль кривых речушек и витиеватых троп нижегородцев.

А вдруг Алексий просто путает его? Может, почувствовал погоню и теперь желает сбить с толку? Исключать этого совсем Тарко не мог, а значит нужно и дальше идти след в след.

Глава XXXVII. Пустое место

Муром. Август 6862 года

Последний отряд ополченцев, вооружённый топорами и копьями, нестройной толпой миновал ворота и потянулся вслед за дружиной. Во всех смыслах последний. Здесь собрались неопытные горожане, что брали в руки оружие лишь время от времени. Случись вдруг серьёзная схватка, последние лягут первыми.

Павел, сидя верхом на рыжем жеребце, наблюдал за выдвижением полка со стороны. Увидев хвост воинства, он помахал рукой младшему брату и жене, которые стояли на дозорной площадке, и пустил коня рысью.

Створы ворот закрылись. Варвара вздохнула, а Пётр, осознав, что остался один, нахмурился. До последнего мгновения он надеялся на чудо. Надеялся, что его возьмут с собой. Чуда не произошло. Отец с воеводой и частью войск покинули Муром раньше, теперь на встречу с ними ушёл и Павел.

Все они отправились на войну. Не в заурядный набег. В поход, о котором ещё долго будут говорить, и который наверняка попадёт в летописи и песни. А ему с небольшим отрядом стражи суждено стеречь пустой город. Обидно до слёз.

Варвара взглянула на Петра с пониманием. Хотя это её понимание имело несколько иной оттенок. Женщине как-то довелось оставаться в городе старшей. Всего-то пару дней она правила, а к каким бедам это привело.

Невестка ушла, а Пётр ещё долго смотрел вслед отрядам, пока последний ополченец не скрылся за изгибом дороги.

Он повернулся к однорукому воину по прозвищу Жёлудь, который в отсутствие воеводы и прочих начальников возглавил городскую стражу. Пётр вздохнул: в стражу набрали стариков, калек и юнцов, а их начальником стал лишённый руки дружинник, бывший когда-то неплохим рубакой, но не имеющий нужного сейчас опыта руководства людьми.