Сон-трава. Истории, которые оживают

Здесь было удивительно тихо, словно весь город со снующими машинами, широкими проспектами, спешащими людьми остался в другой реальности. Горели свечи, мерцали лампадки, со стен взирали кротко и одновременно строго лики. Ирочка немного растерялась, она никогда не ходила в храм в своём городке. Что делать, как вести себя? Старушка, протиравшая подсвечники, обратила внимание на девушку, робко оглядывающую всё вокруг.

– Что, милая, первый раз пришла в храм? – подошла она к Ирочке.

– Да, в первый…

– А ты не переживай, я тебе подскажу всё, научиться не сложно, главное, что ты уже пришла сюда, к Богу. Меня баба Маня зовут.

– А меня Ира, – представилась девушка.

– Вот и славно, – улыбнулась баба Маня, – А хочешь я тебе твою святую покажу? Вон в том дальнем углу икона святой мученицы Ирины, память её празднуется 16-го апреля.

– Ой, а я ведь в этот день и родилась, – удивилась Ирочка.

– Вот видишь, как Господь промыслительно всё устраивает.

Так за беседой с бабой Маней незаметно пролетел час, Ирина помогла старушке протереть подсвечники, почистить их от воска и смазать маслом. Прощаясь, баба Маня пригласила Ирину в воскресенье на службу.

Так и завязалось их знакомство. Ирочка полюбила всем сердцем добрую тихую старушку, как оказалось, она была ветераном войны, подорвала своё здоровье, но несмотря ни на что, сумела сохранить радость духа и свет души. Сейчас дети выросли, внуки тоже уже были взрослыми, дедушка умер, а вот баба Маня помогала тут, в храме, чтобы не чувствовать себя одинокой и не унывать в пустой квартире.

– Пока ноги носят меня и слава Богу! Послужу ещё на этом свете, – улыбалась она, рассказывая Ирочке про свою жизнь. А послушать было что. Жизнь у бабы Мани была длинная и непростая. Ирина тоже поведала ей свою боль, рассказала про Максима.

– А ты, девочка, не бойся, ты молись о своём Максиме. Нельзя унывать. И Бог всё управит. И я о вас молиться буду. Моего деда-то тоже Максимом величали. Ох, и любовь у нас была! И вы поженитесь непременно, и деток народите, не плачь, милая, всё будет хорошо.

Постепенно слова службы стали уже не такими непонятными, прихожане узнавали Ирину, здоровались с ней, обнимали, девушка стала различать акафист и канон, узнала что такое Псалтирь и Литургия, а однажды исповедовалась и причастилась. Выйдя в тот день из храма, Ирочка почувствовала необъяснимую радость, которой давно уже она не испытывала, за спиной словно выросли крылья, а душу наполнило чувство уверенности в том, что она теперь не одна.

– Доверяю тебе свою жизнь, Господи, – прошептала девушка, глядя в синее весеннее небо, – Не оставь меня.

VIII

В тот день Ирина прибежала в храм в слезах.

– Баба Маня, его отправили, отправили.

– Куда отправили? Что такое? – всполошилась старушка.

– Максима в Чечню отправили. Что же теперь будет?

– А будет всё по воле Божьей, – ответила старушка, гладя девушку по голове, – А ты молись за него.

Потянулись дни. Письма теперь стали редкими. Приезжая на выходные домой, правда теперь это случалось очень редко, Ирина шла к матери Максима, узнать, нет ли новостей от её любимого. Вести были редкими.

А спустя семь месяцев матери позвонили из военкомата – ваш сын в госпитале, угрозы для жизни уже нет, вот только… у Максима нет теперь обеих ног.

– Ваш сын поступил как настоящий герой, благодаря ему остались в живых множество людей. Во время операции по ликвидации группировки он отвлёк на себя огонь противника, превосходящего наших по силам, и своим поступком спас товарищей от неминуемой гибели, – торжественным тоном сообщил матери Максима военный комиссар, – Он будет приставлен к награде.

В выходные мать Максима сама пришла домой к Ирочке, приехавшей на выходные:

– Дочка, – произнесла она, тяжело опустившись на стул, – Ты знаешь, горе у нас. Да нет, нет, не реви ты, живой Максимка, только инвалид он теперь. Безногий. Ты устраивай свою жизнь, ты молодая ещё, а я пошла. Скоро за ним поеду в госпиталь.

Ирина потеряла сознание.

Максим приехал уже три недели назад, но до сих пор отказывался видеть Ирочку. Она приходила каждые выходные, умоляла его, лежащего в другой комнате, хоть поговорить с ней, а мать лишь плакала, прижав платок к губам, но Максим был непреклонен.

– Уходи, Ирина, уходи. Оставь меня. Я не хочу, чтобы ты меня даже видела таким. Не приходи ты, прошу, ну не мучай ты меня. Жить тошно.

А баба Маня твердила одно – молись.

Наступило лето. Однажды Ирина пришла на берег реки в их маленьком городишке, на их с Максимом место, когда-то, в прошлой жизни, они были тут счастливы. Впереди была вся жизнь, сколько радужных планов они строили на будущее. А что сейчас… Впереди неизвестность и мрак. Она до сих пор так и не увидела Максима, он отказывался видеть её. Она лишь молилась о нём, пусть они не будут вместе, лишь бы он не потерял себя, не сник, нашёл в себе силы жить дальше, верить, любить.

Сзади послышался голос:

– Ира?

Девушка стремительно оглянулась, этот голос она узнала бы из тысячи других! За её спиной на тропинке стояла инвалидная коляска, а в ней сидел… Да, это был он, её Максим!