Сонеты

Она ступает мягко на траву —И дружно лепестки цветов душистых,Лиловых, желтых, алых, серебристых,Спешат раскрыться, как по волшебству.Амур, в своем стремленье к торжествуБерущий в плен не всех, — лишь сердцем чистых,Струит блаженство из очей лучистых —И я иной услады не зову.Походке, взору должное воздав,Скажу: нельзя и речью не плениться;Четвертым назову смиренный нрав.Из этих искр — и из других — родитсяОгонь, которым я охвачен, ставКак при дневных лучах ночная птица.

CLXVI

Быть верным бы пещере Аполлона,Где он пророком стал, — как знать? — для светаФлоренция бы обрела поэта,Как Мантуя, Арунка и Верона.Но как не мечет из сухого лонаМоя скала струи, так мне планетаИная: терн, репей велит мне этаКривым серпом жать с каменного склона.Олива сохнет. Для русла иногоС Парнаса ток течет, а им когда-тоОна жила, ему цвела богато.Злой рок таков иль за вину расплата —Бесплодье, коль Юпитерово словоМне в милость не пошлет дождя благого.

CLXVII

Когда она, глаза полузакрыв,В единый вздох соединит дыханьеИ запоет, небесное звучаньеПридав словам, божественный мотив,Я слушаю — и новых чувств приливВо мне рождает умереть желанье,И я реку себе: «Когда прощаньеСтоль сладко с жизнью, почему я жив?»Но, полные блаженства неземного,Боятся чувства время торопить,Чтоб не лишиться сладостного плена.Так дни мои укоротит — и сноваОтмеренную удлиняет нитьНебесная среди людей сирена.

CLXVIII

Амур приносит радостную весть,Тревожа сердце мысленным посланьем,Что скоро сбыться суждено желаньямИ счастье мне заветное обресть.В сомнениях — обманом это счестьИль радоваться новым обещаньям,И верю и не верю предвещаниям:Ложь? правда ли? — чего в них больше есть?Тем временем бессильно скрыть зерцало,Что близится пора — заклятый врагЕго посулам и моей надежде.Любовь жива, но юность миновалаНе только для меня, — печальный знак,Что счастье много призрачней, чем прежде.

CLXIX

Лелея мысль, что гонит одинокоМеня бродить по свету, я грущуО той, кого мучительно ищу,Чтобы, увидя, каяться глубоко.И вот опять она чарует око.Но как себя от вздохов защищу?Та, перед кем душою трепещу, —Амуру недруг и со мной жестока.И все же, если не ошибся я,То проблеском живого состраданьяСогрет ее холодный, хмурый взгляд.И тает робость вечная моя,И я почти решаюсь на признанья,Но вновь уста предательски молчат.

CLXX