Соперница королевы

Уроки в классной комнате тянулись бесконечно долго. Окна в свинцовых рамах, глубокие сиденья в оконных нишах и длинный стол, за которым мы корпели над своими нелегкими заданиями, — все это начало меня тяготить. Мама часто поднималась к нам, чтобы расспросить наставников о наших успехах и пролистать наши тетради. Если отзывы оказывались неудовлетворительными или просто недостаточно хорошими, нас приглашали в солярий, где мы занимались рукоделием и слушали очередную лекцию о важности образования для людей нашего сословия. Братья в классной комнате не появлялись. Согласно традиции им предстояло покинуть дом, поселиться в семьях выдающихся людей и воспитываться там, пока не подойдет время поступать в Оксфорд или Кембридж. Генри уже оставил отчий дом, а остальные — Уильям, Эдуард, Роберт, Ричард и Фрэнсис были еще слишком юны. Томас же был совсем крохой.

Именно во время этих лекций я и мои сестры — Сесилия, Кэтрин и Анна — услышали о Елизавете.

— Она моя двоюродная сестра, — гордо поясняла мама.

Нам предстояло узнать, что Елизавета является идеалом, к которому мы все обязаны стремиться. Выходило так, что уже в пятилетнем возрасте она в совершенстве владела латынью, а греческий знала не хуже, чем английский. Помимо этого она бегло говорила по-французски и по-итальянски. Отпрыскам семейства Ноллис, которые были не в состоянии сосредоточиться на этих важнейших предметах, было до нее очень далеко. Наши взгляды то и дело обращались от страниц учебников в сторону окон, и нашим добрым наставникам не оставалось ничего иного, кроме как жаловаться родителям на отсутствие у их дочерей усердия и способностей.

Я всегда, в отличие от других, говорила первое, что мне приходило в голову. В тот раз я заявила:

— Мне Елизавета кажется ужасно скучной. Готова поспорить, что если она действительно знает латынь и кучу других языков, с ней и поговорить не о чем.

— Я запрещаю тебе говорить о леди Елизавете в подобном тоне! — возмущенно воскликнула мама. — Ты знаешь, кто она?

— Она дочь короля и королевы Анны Болейн. Ты это уже много раз повторила.

— Разве ты не понимаешь, что это означает? В ее жилах течет королевская кровь, и поэтому нельзя исключать возможность того, что однажды она станет королевой.

Мы слушали очень внимательно, потому что маму было легко отвлечь, и тогда она забывала о цели нашего присутствия в солярии и принималась рассказывать о своем детстве. Нас, девчонок, это интересовало значительно больше, чем лекция о необходимости усердно учить уроки, а увлекшись, она уже не обращала внимания на то, что наши руки праздно лежат на коленях.

Какими же мы тогда были юными! И какими наивными. Мне было лет шесть, когда я начала присматриваться к окружающему миру. К этому времени старый король вступил в последнюю стадию своего правления.

Мама ничего не говорила нам о настоящем, потому что это могло быть опасно. Вместо этого она сосредоточивалась на блистательном прошлом, когда ее еще ребенком возили в замок Хивер повидаться с дедушкой и бабушкой. Она называла то время славным, поскольку в семействе Болейн появилась королева и благосостояние рода стремительно росло.

— Я видела ее раз или два, — рассказывала нам мама, — и я ее никогда не забуду. В ней уже тогда чувствовалась какая-то безысходность. Это было после рождения Елизаветы, а королева отчаянно надеялась на то, что у нее будет сын. Спасти ее мог только наследник мужского пола. В Хивере жил мой дядя Джордж, один из самых красивых мужчин своего времени… — в ее голосе зазвучали грустные нотки, и мы не стали настаивать на рассказе о дяде Джордже. Мы на собственном опыте знали, что такая просьба может положить конец всему повествованию и напомнить ей, что она беседует с совсем еще маленькими детьми о вещах, недоступных их пониманию. Со временем нам предстояло узнать, что красавец дядя Джордж был казнен одновременно со своей сестрой по обвинению в кровосмесительной связи с ней. Разумеется, это обвинение было безосновательным. Просто королю не терпелось избавиться от жены с тем, чтобы жениться на Джейн Сеймур.

Я часто напоминала Сесилии о том, как это увлекательно — быть членами такой семьи, как наша. Еще в детской смерть стала привычным для нас понятием. Дети, и особенно дети нашего круга, относились к ней как к чему-то само собой разумеющемуся. Часто, глядя на семейные портреты, мы слышали что-нибудь вроде: «Этому отрубили голову. Он посмел возразить королю». Тот факт, что головы очень ненадежно держатся на отведенном им природой месте, был частью нашей жизни.

Слушая мамины рассказы о Хивере, мы воочию видели ров вокруг замка, опускающуюся решетку на воротах, внутренний двор и залу, в которой часто обедал король, а также длинную галерею, на которой он ухаживал за нашей родственницей, очаровательной Анной. Мама пела нам песни, которые пели королю и Анне менестрели в Хивере. Некоторые из них король сочинил сам. Когда она перебирала струны своей лютни, ее глаза затуманивались воспоминаниями о скоротечном и ослепительном взлете Болейнов.