Соприкосновение

Ступив с травы на взъерошенную подошвами многочисленной обуви землю, я увидела, как в растворяющемся облаке проявляются черты каменной арки, врастающей в гору узкой дугой. Одни люди обходили её, другие проходили прямо под ней. Она олицетворяла нечто собирательное и независимое, как портал в другой мир.

До ушей донёсся звон колокола, самодостаточный и напоминающий только себя самого, не вызывающий никаких ассоциаций. Под ногами скользила плитка, по которой совсем скоро пришлось идти босиком – мы ступили на святую землю. Её холод обжигал стопы.

Я искала наиболее ровные участки земли без камней и сломанных веток деревьев. Когда чувствовала под стопами что-то лишнее, у меня случались серьёзные затруднения с передвижением. Тело чувствительно реагировало на любые соприкосновения с миром, и мне приходилось искать для него наиболее мягкие пути передвижения. Его чувствительность касалась не физического дискомфорта, а напрямую болезненно воздействовала на нервную систему, и к буддистам меня приближало истинное знание того, что такое медленное всепоглощающее страдание.

Внимательно следя за тем, чтобы не наступить на что-то крайне неприятное, я продолжала идти по холодной плитке и пыталась осознать, где я сейчас нахожусь, что-нибудь почувствовать по отношению к этому, забыть про себя.

Напротив входа в небольшой храм стоял деревянный шпиль с трезубцем наверху, а так же шивалингамы7 и облитые густой жидкостью статуи. В ноздри ударил кисло-сладкий запах приношений Шиве. Дым костра чёрной змеёй струился в небо, смешиваясь с тучными облаками.

Азат рассказал, что в сезон дождей деревянный двадцатиметровый столп отражает молнии. Он соединен с лингамом внутри храма и время от времени молнии раскалывают его. Потом брамины8 склеивают лингам обратно с помощью теста и масла. Так осуществляется закономерный круговорот влияния Шивы на мир – разрушение и возрождение.

Как воспринимать то, что сейчас происходит, отношусь я к нему или нет?

Я не хотела принимать или отрицать. Только понять, для чего вышло так, что я смотрю на столб чёрного дыма, слышу звон колокола, и вокруг меня чужой народ славит чужого бога?

«Чужое» – лишь слово, которое зачем-то придумали и отрезали от единого целого на множество кусков. Все мы стремимся к одному и тому же разными путями, и, может, вместо того, чтобы искать различия, нужно искать сходства?

Вера это, в конечном итоге, важно. Что бы кто ни говорил, все во что-то верят. Вера в себя – тоже вера.

Я чувствовала и знала, что готова принимать всё, что вижу, слышу и получаю здесь, но я в гостях и только. Наверное, правильнее всегда быть в гостях у внешнего и дома у внутреннего.

Храм Электрического Шивы со стороны был похож на избу, опоясанный деревянной верандой с потрескавшейся краской, сам он выложен из камней. Толстые сырые бревна веранды раздулись под тяжестью крыши. Прежде чем войти в храм, паломники ударяли в колокол, взбирались по скользким мраморным ступенькам, совершали обход храма по часовой стрелке и, выходя из него, вновь ударяли в колокол.

Преодолев ступеньки, я как клещ вцепилась в одно из бревен веранды. Стопы коснулись пропитанных влагой времени и дождей прохладных досок. Центр храма был огорожен стенами, скрывающими от глаз шивалингам, и мы следовали друг за другом по тесному тёмному тоннелю. Ноги скользили по мокрым доскам, я посмотрела вниз и увидела в полу зияющие дыры.

Замечательно…

Я попробовала придерживаться за стенку, но это оказалось не лучшей затеей. Брёвна были такими же мокрыми, как и доски пола. Я не хотела получить занозу и оставила руки при себе. По возможности старалась не отставать от своей группы, хоть и идти по такому коридору было крайне неудобно. С одной стороны, я боялась задержать тех, кто шёл следом за мной, с другой – отстать от своих, а с третьей – выйти отсюда поскорее тоже немаловажно.

Заднюю стену храма покрывали следы маленьких ножек. Каждый проходящий мимо паломник бережно прикасался к ним. В очередной раз перед моим внутренним взором возник жирный знак вопроса касательно веры и моего поведения в ней.

Кто я?

Неужели я действительно спросила себя об этом?

Сердце тянулось от противоречивого нового к противоречивому привычному. Во мне никак не могло сформулироваться и сформироваться отношение к событиям, которые со мной случались. Не только сейчас. Я буквально ощущала, как вымучивала из себя большинство чувств и не знала, что с ними делать. Не могла разобраться в том, что из них настоящее, а что автоматическое, поддающееся воле случая или влиянию извне. Стремясь к честности перед собой и другими, часто не верила самой себе. Всё, к чему я прикасалась мыслями и чувствами, нередко взрывалось обманом, требовало проверки и анализа, что отрезвлял меня, как холодный мрамор ступенек, ровно до того момента, когда я опять не начинала поддаваться дуновению ветреных мыслей и эмоций.