Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

«Крайова Рада Народова… считала, что в новой ситуации, в которой оказался польский народ в связи с началом боевых операций Советской Армии и Войска Польского по освобождению из-под кровавого ярма гитлеровской оккупации нашей родины, политика так называемого польского правительства в Лондоне изменится… Крайова Рада Народова имела основания полагать, что такое возможное при некоторых обстоятельствах изменение политической линии польских эмигрантов сделает возможным создание временного правительства в Польше, состоящего из представителей ПКНО и демократических элементов лондонской эмиграции…»

После пяти месяцев существования народной власти «обнаружился и должен был обнаружиться глубокий смертельный кризис в среде лондонских эмигрантов, который выразился в выходе господина Миколайчика из так называемого эмигрантского правительства в Лондоне… Сегодня положение уже таково, что польский народ потерял интерес к лондонским эмигрантам»{384}.

Неизвестно, прочел ли кто-либо в Форин оффисе заявление Томаша Арцишевского. Реализм британской политики, пусть близорукий, но весьма конкретный, не позволял в тот момент рассчитывать на получение стратегической базы на Балтике… В ночь на 19 декабря 227 тяжелых бомбардировщиков королевских вооруженных сил совершили массированный налет на Гдыню. Ни расстояния, ни погода не помешали британским стратегам проникнуть в районы, столь далекие от их фронта и их признанной союзниками «сферы стратегических интересов». Тяжелые бомбы — от обычных весом в одну тонну и до перевозимых на планерах шеститонных гигантов — обрушились на немецкие суда, портовые сооружения и на город. Распоротый тяжелой бомбой, пошел ко дну (пятью с половиной годами позднее, чем следовало) находившийся в порту линкор «Шлезвиг-Гольштейн», тот самый, который обстрелом Вестерплятте открыл боевые действия второй мировой войны. Это было как бы символом, предвещавшим конец исторической эпохи, эпохи всеобщей войны против германского фашизма.

Английские бомбы разрушили до основания портовые сооружения, набережные, гавани — итог двадцатилетних усилий нашей экономики, показатель зрелости польской технической мысли в предвоенный период — все то, что уже через пару месяцев должно было быть возвращено Польше. Новой Польше.

Бомбардировка Гдыни положила начало целой серии массированных налетов авиации союзников на объекты, имевшие важное значение для будущего развития Восточной Европы и подлежавшие через какие-нибудь две недели передаче в руки освобождавшихся народов Европы, на судьбы которых сухопутные англо-американские войска уже не могли оказать никакого влияния. В ночь на 19 декабря 1944 года в жутком белом свете авиационных ракет над Гдыней была открыта — еще в дни войны — новая послевоенная эпоха.

Третьи… Обширные поля и бараки Майданека после того, как он перестал быть фабрикой смерти, удовлетворяли множество потребностей. Там размещались и запасные полки, и государственные склады еще незначительных материальных резервов, и зародыш Музея мартирологии — уникальный заповедник, где все осталось так, как бросили немцы: обуглившиеся трупы людей в руинах печей крематория, не вывезенная своевременно «экономическая отдача» лагеря — кучи женских волос, отнятые у детей игрушки, очки, снятые с тех, кто шел в печи. Здесь же неподалеку в начале декабря были сооружены шесть высоченных «футбольных ворот» — виселиц. Среди тягостного молчания многотысячной толпы затихал, как бы поглощенный тишиной, мощный гул моторов грузовиков, на которых привозили приговоренных — сотрудников гитлеровского лагеря в Майданеке. Одна за другой машины задом подъезжали под поперечины ворот, на минуту останавливались, а потом делали резкий рывок вперед…