Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

На другой день после 17 сентября 1939 года торжествовавший победу блок антисанационной оппозиции (не всегда демократической, ибо трудно, например, отнести к прогрессивным силам старое, витосовское правое крыло людовцев или его в высшей степени консервативных партнеров из «Хьены-Пяста»[14]

или «Фронта Морж»[15]

) начал расправляться с силами санации, скомпрометированными поражением. Росло число политических трупов. Росло число и просто трупов, залитых кровью. Представители санации не оставались в долгу, а все другие партии сразу же после поражения начали восстанавливать свои организации, а также создавать собственные вооруженные формирования для защиты своих интересов. Потребности борьбы с захватчиками, государственный инстинкт диктовали единство, однако с какими трудностями сталкивалось оно в течение всех пяти лет оккупации! Стронництво Народове то входило в правительственную коалицию, то выходило из нее, его вооруженные силы (НОВ, НСЗ, НЗВ) — пять расколов, четыре объединения и много, много трупов — были порождением борьбы за то, чтобы в момент освобождения Польши Советской Армией иметь в своем распоряжении вооруженную силу и тем самым оказывать давление на будущую власть в Польше. Вооруженные отряды, формировавшиеся под эгидой ППС — WRN (свобода, равенство, независимость)[16]

, зачастую опирались на пролетарские кадры, сохранявшие верность официальному подполью, и вместе с тем весьма подозрительно относились к традиционно ненавистным эндекам (реакционная буржуазная национально-демократическая партия), оэнэровцам, а также к людовцам (крестьянская партия), особенно к выходцам из прежнего «Пяста» (созданная в 1913 г. обособленная кулацкая организация), еще пропитанным духом ланцкоронского пакта. Еще не стерлась память о том, что против этих витосовцев (Витос — лидер кулацкой партии, глава реакционного польского правительства в 1919 г.) рабочие Кракова и Варшавы боролись в 1923—1926 годах. Они шли на баррикады с оружием в руках и лозунгом социализма на устах… Сегодня можно говорить: «Не было принципиальной разницы в программах…» Но были люди, ожесточенно выступавшие друг против друга, были традиции боев, была свежа память о крови, пролитой в братоубийственной борьбе. Наконец, существовала самая мощная из этих сил крестьянская партия Стронництво Людове — СЛ—РОХ и ее Батальоны хлопские (БХ), для того и созданные партийными властями и сохраняемые в собственном распоряжении, дважды входившие в официальное подполье и дважды выходившие из него с целью обеспечения после войны особых интересов крестьянства и политических интересов руководителей партии. Батальоны хлопские в конечном счете жили собственной жизнью, приобрели собственное политическое содержание, совершенно неожиданное и чуждое намерениям основателей и авторов концепции. В них вступала и все более явно брала верх молодежь, которая в отличие от старших уже не помнила о союзах с правыми социальными силами и о совместных с ними боях против пилсудчины. Эта молодежь, близкая по взглядам крестьянской молодежной организации «Вици», оказывавшая сильное революционизирующее воздействие, жила памятью о Рацлавицах, Новосельцах и кровавой Мунине, о славе крестьянских забастовок, о боях как против санационной полиции, так и против боевых отрядов эндеков. Она жила острой ненавистью, еще более усилившейся под влиянием опыта классовых противоречий в годы оккупации, к близким помещикам, к панам и эндекам, олицетворявшим в охранявших помещиков боевых дружинах Народове силы збройне (НСЗ), антипатией идеологического характера к приходским священникам, а также (о чем мы сегодня склонны забывать) неприязнью к официальной армии, к санационному офицерству, к Звензку вальки збройней (ЗВЗ)[17]

и к вышедшим из него кадрам АК. Трудно поверить, что в 150-тысячных Батальонах хлопских вряд ли нашлось хотя бы 15 довоенных офицеров, а если таковые и были где-либо, они находились на весьма скромных постах, в тени, на втором плане, как правило, только в качестве советников. Местными отрядами народной стражи безопасности, оперативными батальонами командовали крестьяне, унтер-офицеры запаса старой армии. Знаменитые командиры БХ Оська (Ян Соньта), Борына (Владислав Голомбек), Рысь (Станислав Басай), командиры самых крупных, в несколько сот человек, группировок БХ, никогда не были офицерами. И батальоном Рыся, насчитывавшим тогда тысячу человек, даже в отсутствие его основателя Басая командовал молоденький взводный Щерба (Антони Вархал), а не подпоручник Игор (Юзеф Воланьский), хотя последний уже давно входил в состав группировки, но был довоенным офицером. Даже в Армии Людовой, противостоявшей всему старому миру, к довоенным офицерам относились иначе, и там их было намного больше.

В этих по-крестьянски подозрительных, а иногда и анархиствующих формах зрело новое содержание, далекое от старого соперничества «Хьены-Пяста» с пилсудчиной, духом которого были проникнуты верхи людовцев.